– Ты как сюда забрел? – спросила я, сообразив, что зубы заговаривать он не умеет.
– Я решил, что у тебя свидание. Я ужасно ревнив. Почему ты не сказала?
– О чем?
– Куда идешь. Это что, какой-то клуб? Ты здесь на общественных началах? Кстати, классно играешь. Я в детстве на скрипке играл, но, в отличие от тебя, скверно. Как же я сразу не догадался, что ты пианистка? – улыбнулся он, взяв меня за руку. – У тебя очень красивые руки. Преподаешь где-нибудь?
– Задолбал вопросами, – хмыкнула я. – А головная боль у меня еще не прошла. Значит, ты за мной следил?
– Не злись, ладно? Сам не знаю, что на меня нашло. Каких только глупостей не собирался сделать, вхожу, а ты сидишь за роялем… Знаешь, у тебя странное лицо. Ты постоянно меняешься. Вчера я видел одну девушку, сегодня в твоей квартире другую, а в баре третью.
– Это называется шизофренией, – напомнила я. Борька засмеялся, казалось, его хорошего настроения ничто не испортит, и мне злиться уже надоело. – Ладно, – вздохнула я, решив, что небольшое отступление от правил особого вреда не принесет. – Ты предлагал кафе. Я согласна на ресторан. Твой бюджет это выдержит?
– Да я банк ограблю, лишь бы ты осталась довольна! – засмеялся он. – Вообще-то ты имеешь дело с вполне преуспевающим человеком.
– Повезло. Зайдем ко мне, переоденусь. Если уж ты решил раскошелиться, надо показать товар лицом.
В квартире я налила ему чашку чая и замерла перед открытым шкафом, размышляя, что надеть. Бог знает что нашло на меня в тот вечер, но привычные мысли не одолевали. Я готовилась пойти с парнем в ресторан, и у меня было лишь одно желание: понравиться ему.
– Что скажешь? – повернувшись к Борьке, спросила я, прижимая платье к груди.
– Ты очаровательна.
Я засмеялась.
– Твое красноречие еще не истощилось?
– Оно возросло. Надень платье или разденься совсем и разреши раздеться мне.
– Ухожу в ванную, – усмехнулась я, – не то не видать мне ресторана.
Я торопливо удалилась, а через полчаса была готова с ним на край света.
– Можем идти, – сказала я весело.
Он встал, но вдруг замешкался, и с красноречием вышла неувязка, он явно подыскивал слова. Потом спросил серьезно:
– Ты не боишься, что я влюблюсь в тебя?
– Немножко. И это доставляет известное удовольствие. Разве нет?
– Мучить такого беднягу, как я, для тебя удовольствие? – засмеялся Борька.
– Не прикидывайся, в твоих глазах таится страшная угроза женщинам.
– Ты чувствуешь угрозу своему покою? – насторожился он.
– Боюсь, моему покою пришел конец, – порадовала я.
– Это шутка, да?
– Разумеется. Мы идем или так и будем стоять столбом?
В ресторан мы так и не попали. Для начала решили прогуляться. Свернули к реке, любовались звездами и занимались прочими глупостями. То, что мне это нравилось, более или менее понятно – в то время, когда другие девицы тратили время на романтические прогулки, небо я видела в клеточку, а вот что Борьку заставляло валять дурака, для меня загадка. Одно несомненно: делал он это с удовольствием. Потом идти в ресторан уже не было смысла.
– Пора прощаться, – сказала я. – Тебе завтра на работу.
– Я тебя провожу, – ответил он, останавливая машину.
Сцена прощания у подъезда вышла трогательной. Борька, должно быть, ждал приглашения подняться, осторожно привлек меня к себе и поцеловал, но я так же осторожно высвободилась из его рук и прошептала:
– Пока.
– Да, спокойной ночи.
На следующее утро он позвонил. Я ждала Ника, и желания болтать с Борькой у меня не было. В трубке стоял страшный шум, точно на стадионе во время матча, и я спросила:
– Ты что, на станке работаешь? Что у тебя там за грохот такой?
– Чернорабочие прессы, – хихикнул он.
– О, черт… И чем ты сейчас занят?
– Звоню тебе, а вообще-то пытаюсь наскрести материал на приличную статью.
– Так ты журналист… – вздохнула я. – То-то мне сегодня кошмары снились.
