увидела крохотное пятнышко на линолеуме. Увидела, потому что искала. И нашла. Крошечное пятнышко крови возле туалета. Я распахнула дверь в туалет и увидела разводы на полу. Такие остаются, если трешь пол намыленной тряпкой. Я опустилась на колени и снова нашла то, что искала: смазанный кровавый отпечаток сзади унитаза. И передо мной вдруг сама собой возникла картина того, что здесь произошло, до того зримо, точно я действительно все видела собственными глазами: Вовка вошел в туалет, замок на двери отсутствует, и дверь осталась открытой… раздался шум, он машинально повернулся, и убийца ударил его по горлу, а потом держал над унитазом, чтобы не испачкать стены кровью, но Вовка в агонии хватался руками за все подряд, и убийце пришлось наводить здесь порядок…
Если бы труп обнаружила не я, а кто-то другой и менты заинтересовались странным совпадением… я бы уже сидела за решеткой. Я схватила ведро, тряпку, налила воды с мыльной пеной и принялась отмывать туалет.
– Похвальное стремление к чистоте, – услышала я и вздрогнула от неожиданности. За спиной стоял Ник, сложив руки на груди, наблюдая за мной без намека на удовольствие. – Плановая уборка в три часа ночи? Не спится, покойнички в глазах мелькают? – Я смотрела на него снизу вверх, холодея при мысли… – Что за дерьмо, детка? – схватив меня за волосы и наклоняясь к самому моему уху, спросил он. – Что за дерьмо?
– Меня кто-то подставляет.
– Ну, конечно, – развеселился он. – И ты знаешь кто?
Ник рывком поднял меня с пола, прижал к стене, придавив согнутой в локте рукой мою шею. Глаза его были совсем рядом, но сейчас, против обыкновения, его взгляд вызывал не страх, а злость.
– Пошел ты, – с трудом ответила я, хватая ртом воздух.
– Вот, значит, как… – Ник не то чтобы удивился, скорее был заинтригован. Он отпустил меня, сделал пару шагов в сторону и привалился к стене. – Давай поговорим по душам. – В его устах это звучало издевательски, но на другое я и не рассчитывала. – Можно я обрисую свое видение мира? Вовка, который вроде бы отправился в Сибирь, почему-то оказывается в твоем лифте. А ты оттираешь пятна крови на полу своего туалета… Я ведь не ошибся, ты избавлялась от следов преступления, когда я пришел? И при всем том заявляешь, что тебя подставляют.
– Разумеется, раз я его не убивала, – буркнула я.
– О’кей. Допустим. И ты не знаешь, кто убил. Ты даже не догадываешься. Тогда попробуем пошевелить мозгами: кому надо тебя подставлять? Ну-ну, солнышко, придумай что-нибудь.
– Человеку, который хотел бы видеть меня в тюрьме, – пожала я плечами.
– Тогда не стоило затевать возню с трупом. Достаточно было вызвать милицию, они обнаружили бы Вовку в твоей квартире, и, учитывая то, что уже нарыли на тебя, песенка твоя была бы спета. Сесть тебе никто не даст, следовательно… – ты слушай, слушай, папа дело говорит! – твой хладный труп найдут, пока еще следствие вестись будет. Зачем же такие сложности? Не проще ли шлепнуть тебя здесь, не устраивая цирка с Вовкой? Опять-таки допустим: он, она или они не ищут легких путей и махнули в Геленджик через Камчатку. Судя по генеральной уборке, которую ты затеяла, Вову зарезали здесь. Я прав? – Я молча кивнула. – Не подскажешь, что он делал в твоей квартире? – Я вздохнула, а Ник удовлетворенно кивнул. – Не подскажешь. Серега тебе звонит, Вова заглянул в гости, и оба с одной целью – скончаться. Парень купил билет на самолет, я проверял. Но вместо похорон тети угодил на свои. У тебя есть хоть какое-нибудь объяснение всему этому?
– Нет, – отрезала я.
– Правильно. Потому что и быть не может. Зато у меня есть объяснение: Вова парит мне про тетю, а сам является к тебе…
– Глупость, – перебила я.
– Только на первый взгляд, – терпеливо поправил Ник. – Ты его терпеть не можешь и все прочее… Ты меня-то не дури, я уж знаю, на что ты способна, если в твоей голове появится какая-нибудь идейка. К примеру, идейка разделаться с обидчиками. В твоих объятиях такой дурак, как Вовка, не только про тетю забудет… И вот появляется труп в сортире. Но в голову тебе приходит здравая мысль, что его присутствие в твоем жилище придется как-то объяснять, и ты решаешься избавиться от тела. Тут и выясняется, что это не так легко. До лифта ты его дотащила и поняла, что задачка тебе не по зубам. Тогда ты на ходу придумываешь историю и звонишь мне.
– Не позаботившись сначала убрать в туалете?
– Ты позаботилась. Сунь свой нос в ведро, детка, в нем нет крови. Ты перестраховываешься. Пальчики смываешь?
– Хочешь водки? – спросила я с печалью.
– Хочу, – ответил Ник, и мы пошли на кухню. Выпили по рюмке и уставились друг на друга.
– Я его не убивала, – поморщившись, сказала я. – Правда, если ты начнешь сдирать с меня кожу лоскутами, я, конечно, забуду про частичку «не». Только что ты от этого выгадаешь?
– Тогда у тебя должно быть объяснение. Или догадки. Хотя бы подозрения, черт тебя возьми!
– У меня их нет. Я могла бы подозревать тебя. Тебе проще всего привести сюда Вовку, заглянуть ко мне по-дружески. Да, я бы могла подозревать тебя, – повторила я, – если бы способна была найти причину, по которой ты режешь дружков, как кур.
– Мною движет любовь к тебе, – усмехнулся Ник.
– Вот-вот, что-то подобное я и вообразила. У меня нет объяснений.
– Я так понимаю: пока последний герой не отбросит копыта, эта хрень не кончится. Мы практически у финиша, что меня радует. – Ник прошелся по кухне и остановился напротив меня. – Я не в настроении видеть еще один труп, потому очень прошу: давай поговорим по душам, моя прелесть. И не зли меня, не то прелестью тебя даже пьяный бомж не назовет.
– Что ты хочешь услышать? – вздохнула я.
– Что у тебя вот тут, – ткнул он пальцем в мой лоб. – Кого ты покрываешь?
