– Этого ответа я ждал, если честно. – Эдик подошел и встал рядом. – Будь добра, открой глаза и поверни голову. Видишь вот это? – Он ткнул пальцем в ампулы на марлевой салфетке. – Одной ампулы достаточно, чтобы ты выла по-собачьи и валялась у нас в ногах, умоляя, чтобы мы тебя пристрелили. Только мы не гуманисты. Мы вытрясем из тебя все, мы перетряхнем твои мозги, как старый хлам, и для этого не нужно никакого каленого железа и прочих анахронизмов, всего несколько ампул… Но можно избежать всего этого, ответив на вопрос: куда ты их спрятала?
Я опять закрыла глаза и сказала с усмешкой:
– Валяйте, ребята. Аллах акбар.
Сознание то возвращалось ко мне, то я вновь проваливалась в бездну. Голову разрывало невыносимой болью, тело больше не было моим, иногда я точно видела себя со стороны: жалкая истерзанная плоть. Я плакала и думала: если то, что они рассказали обо мне, правда, то это только небольшая плата за мои грехи.
– Я не убивала детей, – выла я. – Я не могла. Я бы никогда не смогла… человек не может убить своего ребенка…
– Какого черта она всегда твердит одно и то же? Какой ребенок? Ты обещал, что она все расскажет. Дерьмо это твое лекарство, полное дерьмо.
– Пульс едва прощупывается, дьявол… Она сдохнет, если не прекратить. Совершенно невозможно работать…
Вспышка света, я в каком-то подвале. Стены медленно вращаются и давят, давят на меня.
– Пить… – Язык, огромный, толстый, вываливается изо рта… – …Узкая тропинка в горах, тяжелый рюкзак, солнце слепит, я снимаю очки, вытираю пот с лица, еще двадцать километров. Мужской голос звучит хрипло: «Люди измотаны». – «К черту», – говорю я. Еще двадцать километров. Поправляю автомат и иду вперед. «Чертова сука», – говорит кто-то в спину. Это я, господи? Это я. Все правда… Я не убийца, господи, я не убийца. Я бы не смогла… Зарево пожара, чьи-то крики. «Ты ранена». Лицо Анатолия выплывает из тумана. «Ерунда». – «Давай перевяжу. До базы сутки ходу, ты не сможешь идти». – «Смогу»…
– Ну вот, что я говорил, она вспоминает.
– Армейские будни меня не волнуют.
– Имей терпение. Доберемся до алмазов. Кто такой Анатолий?
– Ее любовник. Тоже психопат. Был у ее папаши кем-то вроде начальника контрразведки. Наркоман и садист. Любил делать наколки своим бабам. Можешь взглянуть на ее ляжку. Она жила с ним несколько месяцев, потом они что-то не поделили, что неудивительно: два психа в одной постели явный перебор.
– «Мы могли бы уехать далеко… туда, где нас никто не знает. У твоего отца полно денег, а ты единственная дочь, вовсе не обязательно загибаться в этих горах». – «Я никогда не оставлю отца». – «Даже ради меня»? – «Я никогда не оставлю отца».
– О, любовная лирика поперла, только этого не хватало…
– Если у тебя отсутствует терпение, убирайся и не мешай работать… Оружие, детка, папочке нужны пушки…
– «Я не верю ему, отец. Для него слишком важны деньги». Отец стоит ко мне спиной, а мне хочется, чтобы он повернулся, мне так хочется увидеть его лицо, но он уходит в туман, не оборачиваясь. «Ты слишком строго судишь людей, дочка».
– Давай, давай, поговори с папулей…
– Шторы колышет ветер. «Я так люблю тебя, ты похожа на котенка, маленького пушистого котенка…»
– Черт, сделай, чтобы она заткнулась.
– Вот это лирика. Не ожидал от тебя.
– Пошел к черту. Когда ты займешься делом?
– Нет, очень любопытно послушать. Ты в самом деле говорил все это? Стас, иди сюда. Ты слышал, что она сказала?
– Ничего интересного. Когда она заговорит об алмазах, позови меня.
– Ты знал, что она беременна?
– Чушь собачья.
– Сейчас она говорит правду и ничего, кроме правды.
– Эта стерва и не на такое способна, она все врет, она просто водит нас за нос.
– Занятный ты парень, Стас, ты жил с ней полгода, она собиралась родить тебе ребенка…
– Еще один придурок на мою голову. Уясни раз и навсегда: я хочу эти чертовы алмазы, и я их найду, даже если для этого придется перестрелять всех беременных баб в радиусе ста километров.
– Знаешь, я тебя недооценивал.
– Церковь на холме, я иду босиком по тропинке. «Бабушка, а где боженька живет?» – «А вот сейчас придем, и увидишь, дочка».
Свет, очень яркий, кто-то держит меня за руку.
– Скорее дай шприц, не стой пнем, подключи ее к аппарату, помоги мне, подними ее голову, черт… пульса нет…
Я делаю шаг, где-то смеется ребенок, слава богу, ты жив, подожди немного, я уже иду…
