– Мне что, могу рассказать, как тебе больше нравится.
– Что это ты из себя все дурочку строишь? Ты ж за границей жила, в Англии, например. И кое-что повидала.
– Психологи рекомендуют разговаривать с индивидуумом на доступном ему языке.
– А, вон оно что. Выходит, это я дурак?
– Это ты сказал. Я с тобой ссориться не хочу, – торопливо заверила я, – сам говорил, запасной задницы у меня нет.
– Хорошо, что ты это понимаешь.
– Так вы сколько раз объясняли.
Павел усмехнулся. Настроение у него было мирное. Я сидела, ногой раскачивала и вдруг поймала его взгляд: пялился он на мои коленки. Тут я прикинула, что мы на турбазе, в уединенном домишке, где никому до меня дела нет, и перепугалась по-настоящему. Когда я всерьез испугаюсь, могу такого натворить… Я одернула халат и рявкнула:
– Прекрати так смотреть!
Он поднял голову и на меня вытаращился.
– Что?
– Прекрати на меня так смотреть! – храбро повторила я, наверное, со мной все ж таки солнечный удар приключился… В таких случаях обычно говорят: лишился дара речи, вот Павел его и лишился. Посмотрел ошалело, пошевелил губами и вдруг выпалил:
– Да нужна ты мне… добра такого… У меня жена манекенщица, не тебе чета…
– А чего орешь-то? – успокоившись, миролюбиво спросила я. – Всем свойственно ошибаться. Показалось. Извини. А то, что боюсь, так это понять можно, кто б не испугался.
– Лучше иди куда-нибудь, загорай, – махнул рукой Павел.
Я ушла от греха, но купальник мне враз разонравился. Береженого бог бережет. Я надела платье, взяла книгу и устроилась в тенечке. Павел на веранде остался, но не телевизор смотрел, а на меня поглядывал.
После обеда появились остальные. Сидели на веранде и пиво пили. Павел все хмурился. Может, по жене скучал? Я по-прежнему в тенечке сидела, хоть и надоело мне это до смерти.
– Пойду спать, – сказала громко.
– Подожди, через час уезжаем.
– Куда?
– За кудыкину гору.
– Слушайте, надоело мне это, может, я вас здесь подожду? Что за манера кататься всем скопом?
– Высказалась? Полегчало? Через час едем.
Ехали мы на встречу с Афганцем, это я из разговоров в машине поняла. Вышли возле магазина, где видеотехникой торгуют, в него и направились. Здесь нас ждали. Провели в кабинет, там сидели Панкратов Алексей Викторович, больше известный как Афганец, и еще двое. Афганец и Павел сели напротив друг друга, Гиви замер у двери, Витек – у окна, Мишка возле стены томился. А я на стуле пристроилась, тоже у окна. Отсюда наблюдать было удобно и все-таки от них подальше. Алексея Викторовича разглядывала, потому как была любопытна. Он сидел вполоборота ко мне, искалеченной стороной лица, и выглядел зловеще. Через некоторое время я вдруг решила, что, несмотря на внешние различия, были они с Павлом чем-то поразительно похожи. Возможно, это и вызвало их взаимную симпатию.
– Какие новости в городе? – спросил Павел.
Афганец отвечать не торопился, усмехнулся, повертел в руке бокал и только потом сказал:
– Разные новости. Ты больно задел Мотю.
– Он начал первый.
Афганец пожал плечами:
– Мотя чувствует себя хозяином. Ты не проявил уважения.
– Послушай, Алексей, – Павел вперед подался, – зачем ты терпишь эту падаль?
Тот оставил вопрос без ответа, неожиданно повернулся ко мне и сказал:
– Многим интересно, зачем ты везде таскаешь с собой бывшую жену заместителя начальника спецподразделения по борьбе с организованной преступностью. Многие строят догадки.
– Ты?
– Нет, – Афганец покачал головой, – в этом городе я знаю все, что хочу знать.
– Кто убил моего брата – тоже? – насторожился Павел.
– Нет. Но я узнаю. Ты получишь убийцу. При условии, что он жив и…
– И?
– И оставишь Мотю в покое.
– А мне говорили, между вами черная кошка пробежала.
