– Правильно говорили, – кивнул Афганец. Человек он был явно не простой, и пребывание в Афганистане наложило отпечаток не только на его лицо. Было в нем что-то восточное. Может быть, терпение и фатализм. Такое он производил впечатление.
– Я не понимаю тебя, – откинулся на спинку стула Павел.
– Чего ж не понять. Ты задел Мотю, Боксер только ждал случая, чтобы ударить, ты – тот самый случай, не выдержал, полез. Боксер дурак, а Мотя хитрый, Мотя его сожрет. И я останусь с ним нос к носу. Дрянь дело.
– На пугливого ты не похож, – заметил Павел.
– Ты знаешь, сколько у него людей, а сколько у меня?
– Мне сказали, ты здесь большой авторитет. Нет?
– Для таких, как я, – бывших.
– Их мало?
– Достаточно. Только ведь я их позову не дом мне помочь построить, а башку под пули подставлять. Я, Павел, там навоевался, – махнул он рукой. – Мне война совершенно ни к чему, особенно сейчас. Есть такое понятие – равновесие. Слышал? Мне нравится равновесие. Выиграет Мотя – я проиграю, выиграет Боксер – тоже не лучше. Не нужна мне война.
– Она уже началась.
– Пока еще их можно остановить. Если ты оставишь Мотю в покое. Если нет, – Афганец пожал плечами, – мне придется выбирать. Плохой выбор. Ты мне нравишься.
– Хорошо, – подумав, кивнул Павел, – считай, договорились. Я ничего не предпринимаю, я просто жду.
На этом встреча закончилась. Кажется, Павел был доволен, ну и я вместе с ним, потому что стрельба, надо полагать, отменялась.
– Теперь вы меня отпустите? – поинтересовалась я.
– Как только получу убийцу, – ответил Павел.
Следующие два дня прошли спокойно, так что я даже немного заскучала. Гиви на солнышке грелся, я позвала с веранды и предложила:
– Может, на рынок съездим?
Он из-под локтя взглянул, поднялся.
– Поедем.
На рынке мы были часа полтора, Гиви покупатель придирчивый, я с ним намучилась, а он еще лекции читал как заведенный. После рынка зашли в книжный магазин: я в отдел иностранной литературы направилась, и Гиви за мной. Наблюдал. Книгу из моих рук взял, полистал, даже потряс. Я не удержалась, спросила:
– Английским интересуешься?
– Нет. Тобой.
Я только плечами пожала.
На базе в домике царила тишина. Гиви беспокойства не проявлял, значит, был в курсе, где остальных носит. За домом стоял мангал, шампуры тоже нашлись, и мы затеяли шашлыки. А я все к Гиви присматривалась. Из четверки он был мне наиболее симпатичен, может, потому, что знал толк в кулинарии. Как бы между прочим я спросила:
– Как идут рaзыскания в моей биографии, есть что-нибудь интересное?
– Ты очень скрытная, – усмехнулся он.
– Наверное, я просто не знаю об этом.
– Считаешься отличной училкой, и дети от тебя без ума.
– Вижу, у тебя сегодня настроение хорошее.
– А почему оно должно быть плохим? Когда твой сын приезжает?
– А что? – насторожилась я.
– Ничего. Не скучаешь?
– Да я до смерти рада, что он так далеко.
– Тоже верно, – миролюбиво заметил он. Потом вдруг начал расспрашивать о моей жизни в Англии. Я отвечала с максимальными подробностями, так как ничего опасного с этой стороны не ожидала.
– Еще я была в Бразилии, во время карнавала. Если карнавал сам не увидишь, понять, что это такое, не сможешь. Это, я скажу тебе, зрелище. – Примерно с полчаса я рассказывала о карнавале. Решив, что мы достигли взаимопонимания, я без нажима спросила: – А ты, значит, из Грузии? А у меня тетка в Тбилиси.
– Ясно.
– Красивый город.
– Часто ездила?
– Каждое лето. В детстве. Я любила у них гостить. У тетки своих детей нет, мне она всегда была рада.
