– Опять воровать? – нахмурилась я.
– Ладно, давай жить честно… вроде бы ты горячего чаю хотела?
– Все равно заварки нет, – попробовала я утешить себя.
– Есть, – заявил Денис, а я вздохнула.
Мы натаскали камней и соорудили очаг.
– Дверь придется держать открытой, – сказала я. – Не то задохнемся.
Принесли ящики и с полчаса их крушили, используя как руки, так и ноги. Работа пошла мне на пользу. Я согрелась и повеселела. Попробовали развести костер, но ничего из этого не вышло: пачка из-под сигарет сгорела, дровишки наши чуть подымили, на этом все и кончилось.
– Без бензина дело дрянь, – заявил Денис. – Стемнеет, сбегаю. Ты пока воды набирай, а я поищу консервных банок.
Банку он нашел раньше, чем я набрала воды. В другое время при мысли, что я буду что-то пить из такой посуды, я бы завалилась в обморок, но не сегодня. Сегодня я нашла тряпицу и по мере возможности отмыла банку от грязи. Она была большой, кажется, из-под томатной пасты, и вполне могла сойти за чайник. Побродив еще немного, Денис разжился шлангом, бутылкой с широким горлом и радостно заявил:
– Порядок, как начнет темнеть, схожу за бензином.
Мы покурили, сидя у открытой двери, и я сообщила Денису о том, что обнаружила на свалке конкурентов.
– Шляются всякие, – нахмурился он. – Вообще-то это наше место, но с дядьками не больно поспоришь. – Он покосился на меня и посуровел еще больше: – Тебя им видеть вовсе ни к чему…
Мысленно я с ним согласилась, а он попытался утешить:
– Жрать здесь нечего, и наведываются они сюда редко. Так что не бойся.
– А я и не боюсь, – расхрабрилась я.
На добывание бензина отправились вместе, Денис категорически возражал против этого, но я не пожелала остаться в стороне от дела, рассудив, что если нас поймают на воровстве, так хоть обоих сразу, сидеть же одной в хижине и волноваться за мальчишку было выше моих сил. Денис заявил, что дальше помойки идти в моем костюме нельзя, так что выискивать машину пришлось по соседству. Довольно быстро мы наткнулись во дворе одного дома на древний «Москвич».
– Встань у забора, если кто пойдет, свистни. Свистеть-то умеешь? – усомнился он.
– Иди уж, деятель, – хмыкнула я, легонько его подтолкнув.
Я только-только начала с печалью размышлять о нелегкой воровской доле, а Денис уже вернулся.
– Уже все? – ахнула я.
– А ты как думала? Говорил: делов-то на две секунды.
Мы припустили к пустырю. При мысли, что вскоре я смогу выпить горячего чая, по телу прошла нервная дрожь. Все происходящее уже не казалось абсолютной нелепицей: что ж такого, нашли банку, свистнули бензин, даст Бог, и чаю напьемся. Вприпрыжку двигаясь за Денисом, я вдруг забеспокоилась: как бы кто не явился в наши владения и не испортил дивный вечер. Но пустырь был всецело в нашем распоряжении. Решительно отогнав Дениса от очага под тем предлогом, что здесь исторически хозяйничает женщина, я осторожно полила бензин на дощечки, соорудила что-то вроде шалаша из дров и чиркнула спичкой. Через десять минут у нас был настоящий костер. Мы пристроили жестянку с водой, завернулись в одеяла и стали ждать. Вода забулькала, а мы радостно повизгивали и взирали на нее с умилением. Предусмотрительный Денис разжился в кафе стаканчиками, и, обжигая пальцы, с невероятным удовольствием мы стали прихлебывать чай.
– Завтра макарон купим, – сказал Денис. – Этих, быстрорастворимых. Пожрем горячего. А то кишки сводит.
– Ага, – поддержала я, – есть еще суп в баночках: залил кипятком и кушай на здоровье.
После трех литров чая нас немного разморило. Мы прижались друг к другу и стали смотреть на огонь.
– Хорошо, – прошептал Денис, я кивнула.
– Надо твоей маме как-то передать, что ты жив и здоров, – заметила я через минуту. – Чтобы не беспокоилась.
– Ты чего тупая какая, ведь говорил уже, в запое мамка, не до меня ей.
– Как же так, Денис? Не может она не заметить, что тебя сутками нет.
– Еще как может. И вообще отстань, не твое дело.
– А отец давно в тюрьме?
– Четыре года. Еще столько же осталось. Но батя тоже запойный и злой, как черт. По мне, вернется, так не стало бы хуже. Плохо то, что мамка без него совсем распоясалась, управы на нее нет.
– А кто-нибудь из родственников у тебя есть? Бабушка, например?
– Бабка есть, в Тюмени живет, но она меня не жалует из-за мамки. Мамка, вишь, ей не приглянулась, когда они с батей сошлись. Чего-то не поделили. Только мне все равно в Тюмени делать нечего. Это ж дурий угол на краю света.
– Земля круглая, углов и края у нее нет.
– А ты очень умная, поэтому и сидишь на помойке в чужом одеяле.
