– Хорошо, стой здесь, а я осмотрю.
– Слушайте, давайте побыстрее закончим, – предложил Саша.
Это предложение всем показалось очень разумным. Мы рассредоточились. Я пошла по коридору, открывая одну дверь за другой и заглядывая в помещения. Серафима проверяла второй этаж, а Саша веранду.
– Как Мамай прошел, – крикнула Серафима.
– Что? – не поняла я.
– Свинарник везде страшный. Чем он тут занимался?
Действительно, я тоже обратила внимание на то, что в комнатах было все перевернуто вверх дном. Такое впечатление, что хозяин очень торопливо покидал дом или искал что-то навеки забытое. У меня было неприятное чувство, что нас сейчас поймают на месте преступления, правда, мы его еще не совершили, но все равно мне здесь не нравилось.
Толкнув очередную дверь, я услышала какое-то поскрипывание. Потом подняла голову: прямо передо мной висел мужской тапок. Элегантный и почти новый. Обут на голую ногу. Вторая нога без тапка. Ноготь на большом пальце отсутствовал, рана давным-давно зарубцевалась, но выглядела неприятно. Я подняла голову повыше, и мне стало вовсе нехорошо.
На железном крюке, в том месте, где должна бы висеть люстра, висел хозяин дома в одном тапке и атласном халате, расшитом драконами.
Я начала пятиться в коридор. Закрыла глаза, потом открыла и уж только после этого заорала. Серафима кубарем скатилась с лестницы, Саша опередил ее на пару шагов.
– Что? – рявкнула тетушка.
Я ткнула пальцем в дверь вместо объяснения. Саша осторожно ее открыл, Серафима охнула и прижалась к стене.
– Он умер? – тихо спросила я. Саша кивнул. – А вдруг еще жив? Я где-то читала…
– Умер, – резко повторил Саша.
– Господи, какой ужас, – заныла я, отходя подальше от двери. – Что за несчастье приключилось, если он решился на такое…
– Очень сомневаюсь, – заметил Негритенок. – Я в том смысле, что он на что-то решался.
– Если хочешь, чтоб тебя поняли, изъясняйся внятно, – нахмурилась Серафима.
– А чего ж тут не понять? Он до петли с десятой попытки допрыгнул или по потолку прошелся?
Пересилив страх, я заглянула в комнату. На полу, чуть в стороне лежал стул. Саша подошел, поднял его и встал на сиденье.
– Я до петли с трудом достаю, – прокомментировал он свои действия. – А он ростом ниже. Думаю, стол пододвигали, вот этот…
– Кто пододвигал? – жалобно спросила я.
– Те, кто его повесил.
– Черт, да чем так воняет? – нервно спросила Серафима, прошла по коридору и потянула на себя дверь кухни. Только идиоты вроде нас не смогли понять с самого начала, что в доме пожар. Столб огня вырвался в коридор. Серафима отшатнулась, заслоняя лицо руками.
– Мама моя! – ахнул Саша. – Надо выбираться.
Очень разумно, по-моему. Но только не для тетушки.
– Петюню убили и что-то искали, а потом дом подожгли. О чем это нам говорит?
– О том, что надо бежать, – подсказала я.
Серафима презрительно отмахнулась.
– О том, что искомое не нашли.
– Или хотели уничтожить следы убийства, – пожал плечами Саша. – Лика права, уходим. Не то сгорим чего доброго.
– Быстро в подвал, – заявила Серафима.
– Зачем? – ужаснулись мы.
– У него в мастерской сейф. Если Петюня что-то спрятал, то, конечно, там.
– Откуда ты знаешь? – спросила я, но уже неслась за Серафимой.
– Мы шесть лет дружим.
– А почему он должен что-то прятать? – попыталась я мыслить здраво, но на мой вопрос никто не ответил.
В подвале располагалась столярная мастерская. У покойного, судя по всему, были золотые руки.
– Помоги! – рявкнула Серафима.
Вдвоем с Сашей они отодвинули массивный стол. В нише, на уровне пола стоял металлический ящик величиной с табурет.
– Это сейф? – спросила я.
