объяснял: держитесь от него подальше.
– Так ведь что ж ей делать, коли такая удача привалила? – вступилась за меня Женька.
– Я вам покажу «удачу»! – взвился Роман Андреевич, и мы на всякий случай притихли.
Само собой, после таких слов рассказывать о сережке я поостереглась. Мы посидели, поломали головы, высказали кое-какие предположения и решили лечь спать. И тут зазвонил телефон. Женька схватила трубку, сказала «да» и сунула ее мне. Поначалу я не узнала голоса мужчины, потом и вовсе растерялась, потому что звонил Козырев.
– Анфиса Львовна, – исключительно вежливо и даже официально начал он, – простите, что звоню так поздно. Думаю, я должен извиниться перед вами. Кажется, я вел себя… э-э-э… – «По-свински», – подсказала я, правда, мысленно. – Анатолий мне только что звонил, и я подумал, что просто обязан извиниться. Я понятия не имел, что у вас… с ним… – Да он так до утра не выскажется. – В общем, извините. Дело в том, что я привык к тому, что Анатолий обычно посещает рестораны с коллегами, и решил, что вы свободны и не имеете перед ним обязательств…
«Ну ты, парень, вывез», – едва не брякнула я, но вовремя напомнила себе, что я интеллигентная женщина и должна терпеливо ждать, пока ему надоест трепаться. Кое-какую ясность внести все же следовало, и я сказала спокойно, но твердо:
– Вы заблуждаетесь, или Анатолий ввел вас в заблуждение, я не имею перед ним обязательств, если я вас правильно поняла. Хотя ваше внимание слегка удивило. В любом случае извинение принято и беспокоиться не о чем.
– Благодарю, – с чувством ответил он, и мы простились.
Я вздохнула и даже вытерла лоб, от волнения покрывшийся испариной. Роман Андреевич с Женькой, сидевшие до той поры истуканами, начали дышать, а подружка почему-то шепотом спросила:
– Чего он извинялся-то?
– Вел себя неподобающе, ты же слышала.
– Приставал, что ли, прям при Толике? Вот стервец… – Она хихикнула, поведение Козырева не вызвало в ней осуждения, скорее наоборот. – Вдовец зря времени не теряет. Жену в георгины, а сам навстречу новой любви.
– Какой еще любви? – тут же взъелся Роман Андреевич.
– Чего ты к словам придираешься? – обиделась Женька, и, чтобы не накалять обстановку, мы скоропалительно отбыли ко сну.
Утро было еще затейливее вечера. Вообще, жизнь пошла такая, что впору только диву даваться: какая там Амазонка и прочая дребедень, вот у нас приключения так приключения, причем каждый день и с утра пораньше.
В дверь позвонили, а когда мы дружно сделали вид, что каждый в отдельности еще не проснулся и открывать предстоит кому-то другому, дважды бухнули кулаком, и я торопливо поднялась, потому что дверь моя и кому же о ней позаботиться, если не хозяйке? На ходу причесавшись, протерев глаза и накинув халат, я бросилась открывать и едва не лишилась чувств. На пороге стояли трое громил в пятнистой форме. Первой моей мыслью было: «Убьют», второй: «Арестуют», третьей – «Они что, придурки?» На ней я и остановилась и спросила миролюбиво:
– Вы что, спятили? Шесть часов утра.
Все трое заметно смутились, тот, что стоял ближе ко мне, печально потупил глазки и, переминаясь с ноги на ногу, спросил:
– Наш майор у вас?
– О господи! – рявкнула я, хлопнула дверью и прошествовала в комнату. – Майор, там товарищи по оружию, наверное, опять в баню собрались.
– Сдурели они, что ли? – проворчал Роман Андреевич и, не одеваясь, в одних трусах побрел к двери.
Дальше стало очень даже забавно. Троица ворковала, как голуби, пытаясь что-то втолковать майору, а он гневался на весь подъезд, пока я не вмешалась:
– Не могли бы вы выяснять отношения по месту прописки?
Воркование сменилось ласковым шепотом, а раскаты Роминого голоса стали ниже на целую октаву. Через десять минут, трижды употребив нецензурное слово и раз пять близкие к нему, Роман Андреевич появился в комнате с исключительно несчастным видом.
– Пашка лишился звездочки? – догадалась я.
– И вовсе нет, – обиделся Ромашка. – Меня вызывают из отпуска. Говорят, только на три дня. Врут, как падлы… извини. Считай, накрылся отпуск.
– Ничего, переживешь. На время прохождения службы будьте добры переселиться в свою двухкомнатную. Мои соседи к воплям не приучены, могут и милицию вызвать.
– Анфиса, – вздохнул майор. – Ты бы это… проводила меня.
– Далеко? – подняла я голову от подушки.
– До двери, – нахмурился он.
– До двери сам дойдешь. И скажи своим гоблинам, чтоб сюда ни ногой. Они меня до смерти напугали.
– Пойдешь провожать? – прорычал он.
– Я тебе с балкона помашу.
Но обманула и даже близко к балкону подходить не стала. Так и пошел он, ветром гонимый и солнцем
