– Надо было за ним сразу идти, – кусая губы, заметила я.
– Подумаешь, поговорим с ним завтра. Один день ничего не решает, – утешила меня Женька.
– До завтра он успеет забыть, что кричал сегодня, – расстроилась я.
– Вполне возможно, что и сегодня не вспомнит. – Женька пыталась смотреть на ситуацию философски, но я-то видела, что она огорчена не меньше меня.
Выждав немного, мы вновь вернулись к дому Вовы Татарина, но он так и не появился.
– Придется ждать до завтра, – вздохнула я.
– Девчонки, – услышали мы в этот момент, обернулись и увидели Августу Поликарповну, которая шла от колодца с двумя полными ведрами. Мы с Женькой торопливо направились к ней и взяли ведра из ее рук. – Ну как? – спросила она, тяжело дыша, хотя шли мы довольно медленно. – Разобрались, что у нас тут за дела творятся?
– Пока нет, – покаялась Женька. – Однако уже убедились, что в самом деле творятся.
– Да? – вроде бы испугалась Августа Поликарповна. – А что случилось?
– На мельнице кто-то черную мессу служит.
– Это что такое? – заволновалась пенсионерка.
– Вроде церковной службы, но наоборот, то есть поклоняются отнюдь не господу.
– Святые угодники… – Августа Поликарповна перекрестилась. – И еще удивляемся, что у нас телевизор не кажет да мост смыло. Удивляться надо, как живы до сих пор. И кто ж ее служит, эту мессу?
– Пока не выяснили, дверь была заперта, а в окошко многого не разглядишь. Анфиса видела человека в чем-то черном. Августа Поликарповна, мы вот что узнать хотели, вы за Горемыкиным ничего странного не замечали?
– Так вы думаете?.. Нет, Иван Иваныч человек богобоязненный, в Троицу вместе в храм ездили, на коленях всю службу выстоял… Какая уж тут черная… забыла слово… Он чудак, конечно, но добрый.
– А почему чудак? – влезла я.
– А чего городскому человеку у нас делать? Скука. Добро бы запасливым был: грибы там, ягоды, но ведь он всем этим не интересуется. Живет один, ест суп из пакетиков. Разве ж это дело? А теперь надумал на зиму остаться. Да здесь зимой и привычный человек волком воет.
– Ну… вдруг у него проблемы, семейные, к примеру, – хитро предположила Женька.
– Какие проблемы? Вдовец он, а сын с семьей за границей живут. У Иван Иваныча в Москве квартира и пенсия хорошая. Я так думаю, он решил зимой на остров идти. Чтоб, значит, взглянуть на Кукуя.
– Что значит взглянуть? – не выдержала я. – Неужто Иван Иванович всерьез полагает, что на острове сидит какой-то Кукуй… – Женька скорчила зверское лицо, и я замолчала, мы поднялись на крыльцо дома, где жила Августа Поликарповна. Хозяйка пожала плечами, пропуская нас вперед.
– Может, и не сидит, а может… Кто знает?
Женька пристроила ведра на широкую лавку в сенях, и Августа Поликарповна предложила нам выпить чая. Мы отказались, так как я боялась проглядеть Ивана Ивановича, который казался мне все более подозрительным. Тут за моей спиной что-то грохнуло, я вздрогнула и увидела, как из терраски, дверь которой выходила в сени, появился Иван Бородин.
– Привет, – сказала Женька, мальчишка вздохнул, пряча глаза, а бабка заметила:
– Чего молчишь, поздоровайся с людьми…
Иван Бородин замер, глядя куда-то в пол, а потом зажмурился, точно видеть нас было для него совершенно невозможным делом, после чего жалко пискнул и со всех ног бросился вон из дома.
– Да ты чего? – крикнула ему вдогонку бабка и покачала головой: – Вот уж правда говорят, ума нет… Вы на него не обижайтесь…
– Что вы…
– Пойду поищу мальчишку, – вздохнула Августа Поликарповна, и мы вместе с ней спустились с крыльца и тут увидели Василия, он как раз шел к дому соседки. – Вася, ты моего мальца не видел?
– К мельнице побежал, точно за ним черти гонятся. А что?
– Да ничего. Нашло на парня. То тихий, точно ангелочек, то вдруг пуганый какой-то. Придется осенью опять к врачу идти. Надо таблетки успокоительные.
– Это конечно, – кивнул Василий, косясь на нас. – Я чего зашел-то… Нет ли у тебя взаймы бутылки?
– Найдем…
Повеселевший Василий начал подниматься на крыльцо, а Женька спросила:
– Вы Вову Татарина не видели?
– Сегодня? Видел раз пять. По деревне мотался, выпить искал. Я с сеном возился, вот теперь с устатку…
– А давно вы его видели?
– Да уж больше часа, как он в пансионат пошел.
– Зачем?
– Говорю, искал, где бы выпить. Жена его – баба неплохая, зря говорить не стану, но уж очень скандальная и бабкам нашим строго наказала Татарину взаймы не давать и не наливать соответственно.
