– Боюсь, что это невозможно, – поджала она губы. – Ужасное несчастье. Он погиб три недели назад.
– Погиб?
– Да. Его сбила машина возле подъезда. Ужасно, мы не знаем, что теперь будет с клиникой. Для нас всех это такой удар. Человека, сбившего его, до сих пор не нашли.
Женщина вздохнула, а я невольно усмехнулась. Ну конечно, врач не мог остаться в живых, потому что он знал… боюсь, что только он. За все время своего пребывания здесь я не видела никого, кроме врача и Лукьянова. Ни медсестры, ни уборщицы… Но ведь кто-то помогал ему во время операции? Вряд ли… а если так, то скорее всего и с этим человеком случится несчастье. Теперь никто никогда не ответит на вопрос, что здесь произошло. Никто, кроме Лукьянова.
– Вы не возражаете, если я взгляну на палату.
Она не возражала.
Мы прошли узким коридором в конец здания. Вот выход на улицу, еще один коридор за стеклянной дверью. Сейчас она открыта, а тогда Лукьянов отпирал ее ключом. Здесь две палаты, в одной из них лежала я. Жалюзи на окнах, ширма, кровать… все так, как я запомнила.
– Палатой часто пользуются?
– Эти комнаты неудобно расположены, отдельно от всех, как видите. Не припомню случая, чтобы тут вообще кто-нибудь находился. Женщина, о которой вы говорите, лежала здесь?
– Она так сказала.
– Невероятно, – с сомнением глядя на меня, пожала она плечами.
Я могу попросить Лялина, он что-нибудь да узнает… какая-то зацепка все равно есть… Я даже думаю, что смогу ее найти, не обращаясь к своему другу. Лукьянов позаботился об этом. Ведь поиски с чего-то надо начинать.
– Можно, я немного здесь побуду? – Врач посмотрела с недоумением, и я поспешно шагнула к двери. – Извините.
«Он все просчитал», – думала я, идя по коридору. Сегодня он может праздновать первую победу. Только второй не будет. Не будет, даже если мне придется пустить себе пулю в лоб. Напишу красным фломастером плакат «Мой ребенок мертв» и буду смотреть на него до тех пор, пока не вобью себе эту мысль в голову. Мой ребенок мертв. Ах, Саша, Саша… ты так ничего и не понял.
Я вышла за ворота, оглянулась и сказала себе:
– Меня тут не было. Ни тогда, ни сейчас… – и тут увидела машину Тагаева. Дверь «Хаммера» распахнулась, и появился Тимур. Не спеша направился в мою сторону, а я сжала зубы, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
– Это здесь? – спросил Тимур. Я знала, что он имел в виду, но не хотела верить в то, что стало очевидным. Как я могла надеяться?
– Подумываю лечь на обследование, – промямлила я, пряча глаза, глупая ложь, которая никого не спасет. Тимур с усмешкой посмотрел на меня, резко развернулся, собираясь уйти, а я схватила его за руку.
– Тимур… он звонил тебе? – Ответ мне был не нужен, я знала, я читала ответ в его глазах. – Тимур, он делает это нарочно… он все просчитал. Он просто хочет превратить нашу жизнь в ад. Неужели ты не понимаешь?
Тагаев сделал шаг, пытаясь вырваться из моих рук, но я еще сильнее вцепилась в него.
– Посмотри на меня. Тимур, посмотри на меня. Ребенок мертв. Я мать, я бы почувствовала. Он мертв. Не позволяй ему играть нашей жизнью. Лучшее, что мы можем сделать, это послать его к черту. Пожалуйста, Тимур.
Мы смотрели в глаза друг другу, и я боялась расцепить руки, сжимая его ладони все крепче.
– Он звонит тебе каждую ночь? – спросил Тимур очень тихо, спросил, сглотнув с трудом, убирая ком из горла.
– Да, – жалко ответила я.
– И что ты делаешь?
– Ничего. Молча вешаю трубку.
– А что потом? – прошептал он. А я сжалась в комок, вдруг подумав, что впереди ночь, а потом еще одна и еще… Я вновь стиснула зубы, чтобы не заорать от ужаса. Тагаев обнял меня и прижал к себе. – Прости меня.
– За что? – испугалась я.
– За то, что оставил тебя, за то, что не сберег, за то, что этими ночами ты была одна… Я… в тебе больше мужества, чем в десятке крутых придурков вроде меня.
Мы стояли, обнявшись, вызывая недоумение у прохожих, он гладил мои волосы, а потом вытер слезы на моем лице и повел к машине.
– В таком состоянии тебе не стоит садиться за руль, – Тимур улыбнулся и помог мне сесть. Завел машину и плавно тронулся с места. – Он хотел, чтобы ты уехала с ним? – спросил Тимур через некоторое время. Я кивнула. – Но ты отказалась. Почему?
Я отвернулась к окну.
– Ты знаешь.
– Да. Я знаю и попробую не повторить чужих ошибок. Пока мы живы, всегда есть шанс все исправить. – Он помолчал немного и вновь заговорил: – Когда я думал, что ты… что потерял тебя, я был готов заплатить
