– Я знаю людей - богатых людей - которые заплатят цену больше рыночной, если смогут держать ее в руках, вот как ты сейчас (а Том Хастингс нежно гладил брошь, словно котенка), и не станут задавать лишних вопросов.
Он протянул руку и Хастингс неохотно вернул ему брошь.
– Ты сказал про два сокровища, - вспомнил Хастингс. - Где второе?
Эбенезер Болджер поднял с прилавка карточку с черным обрезом и поднес ее к глазам приятеля.
– Знаешь, что это такое?
Хастингс покачал головой.
Эбенезер положил карточку на прилавок.
– Вот есть некто, и он ищет кого-то.
– И что?
– И насколько мне известно, - продолжал Эбенезер Болджер, - тот, кого ищет некто - мальчишка.
– Да мальчишек полным-полно, - хмыкнул Том Хастингс. - Так и шныряют повсюду. одни неприятности от них. Терпеть их не могу. А этот некто, он что - ищет определенного мальчишку?
– Мой мальчишка подходит по возрасту. Он одет… ну, ты увидишь как он одет. И он нашел вот это. Может, как раз тот.
– И что, если тот?
Эбенезер Болджер снова поднял карточку, осторожно держа ее за угол и принялся медленно ей размахивать, словно проводя над невидимым пламенем.
– Возьми свечу, чтоб спать спокойно лечь, - нараспев начал он.
– … а вот топор, чтоб голову снять с плеч, - задумчиво закончил Том Хастингс. - Только вот что: если ты позовешь этого Джека, потеряешь мальца. А потеряешь мальца - не видать тебе сокровища.
И оба принялись снова и снова обсуждать все за и против: сообщить ли о мальчике или заняться сокровищем, которое в их воображении превратилось в огромную пещеру глубоко под землей, полную драгоценностей, а чтобы думалось легче, Эбенезер достал из-под прилавка бутылку сливянки и налил и себе, и приятелю по щедрой порции.
Лизе скоро наскучил их разговор, который ни к чему не приводил, а только кружился на месте, как волчок, и она вернулась в кладовку, посреди которой стоял Ник, плотно зажмурившись, сжав кулаки, весь сморщившись, как от зубной боли, и стараясь не дышать.
– Ну, а сейчас ты чего делаешь? - спросила она без особого интереса.
Он открыл глаза и выдохнул.
– Пытаюсь исчезнуть, - сказал он.
Лиза фыркнула.
– Давай еще раз, - сказала она.
Он попробовал, и на этот раз не дышал еще дольше и весь побагровел от натуги.
– Прекрати, - сказала она, - не то лопнешь.
Ник отдышался и со вздохом сказал:
– Не получается. Может, стукнуть его камнем и бежать, что есть силы?
Никаких камней в кладовке не было, и он взвесил в руке пресс-папье цветного стекла, прикидывая, сможет ли он запустить им в Эбенезера Болджера с такой силой, чтобы тот не успел его схватить.
– Их там уже двое, - сообщила ему Лиза. - И если тебя один не поймает, другой схватит, как пить дать. Они говорят - хотят, чтоб ты им показал, где взял брошку, а они тогда раскопают могилу и вытащат сокровище.
Про что еще они говорили и про карточку с черным обрезом она ему не сказала.
– И вообще, что за глупость ты придумал? Ты же знаешь, по правилам уходить с кладбища нельзя. Как будто сам напрашивался.
Нику вдруг стало очень стыдно.
– Я хотел сделать тебе надгробие, - жалобно сказал он. - Я думал, мне денег не хватит. И тогда решил продать ему брошь, чтобы купить тебе надгробие.
Лиза молчала.
– Ты что, сердишься?
Она покачала головой.
– Первый раз за пятьсот лет со мной обошлись по-доброму, - сказала она, и на лице у нее появилась тень гоблинской улыбки. - С чего же мне сердиться?
Потом она спросила:
– Так что ты делаешь, когда пытаешься исчезнуть?
– Как мистер Пенниуорт учил. «Я - пустынный коридор, я - безлюдная улица, я - ничто, меня не увидать глазами, и взгляд скользит мимо». Только ни разу не получилось.
– Это потому что ты живой, - шмыгнула носом Лиза. - С нами, мертвыми, такие вещи проходят, потому что нам приходится стараться изо всех сил, чтобы нас заметили, а для людей это не годится.
Она обняла себя руками и покачалась взад-вперед, словно обдумывая что-то. Потом она сказала:
– Это из-за меня ты попал в такую передрягу… Подойди ко мне, Никто Оуэнс.
Он сделал шаг вперед - больше и не получилось бы в этой кладовке - и она положила свою холодную руку ему на лоб: словно влажный шелк опустился на кожу.
– Ладно, - сказала она, - может, я и смогу чем помочь.
И она принялась что-то бормотать, так тихо, что Ник не мог расслышать слов. А потом она громко и четко сказала:
Ника коснулось что-то огромное, прошелестело по всему тело, с головы до пят, и он задрожал. Волосы у него встали дыбом, по коже побежали мурашки. Что-то изменилось.
– Что ты сделала? - спросил он.
– Да помогла тебе немного, - ответила она. - Я и вправду мертвая, но я же мертвая ведьма, так ведь? Мы все помним.
– Но…
– Тихо! - шепнула она. - Они идут.
В замке заскрежетал ключ.
– Ладно, приятель, - этого голоса Ник еще не слышал. - Мы с тобой подружимся, правда?
И с этими словами в дверь протиснулся Том Хастингс. Он стоял в дверях, изумленно оглядывая комнату. Хастингс был огромным детиной, с тускло-рыжими волосами и красным пропитым носом.
– Эй, Эбенезер, ты же говорил, он здесь!
– Говорил, - подтвердил Болджер из-за спины Хастинга.
– Ну так вот что-то я ни разу его не вижу.
Из- за мощной спины возникло лицо Болджера, который сунул нос в комнату.
– Спрятался, - заверил он, глядя прямо на стоящего перед ним Ника.
– Ты чего, прятаться вздумал? - продолжал он громко. - Я тебя вижу. Выходи давай.
Оба они вошли в кладовку, а Ник замер прямо между ними и вспоминал уроки мистера Пенниуорта. Он старался ничем не выдавать себя и вообще не двигаться. Он чувствовал, как по нему скользят взгляды не видящих его мужчин.
– Ты еще пожалеешь, что сразу не вышел, - заявил Болджер и захлопнул дверь.
– Ладно, - он повернулся к Тому Хастингсу. - Ты стой перед дверью, чтоб он не сбежал.
И он пошел по кладовке, неуклюже заглядывая во все углы и даже нагнулся, чтобы посмотреть под столом.
