изумлению, Иван Сергеевич, вполне одобрил. Только попросил: – С девушкой будьте поосторожнее! – и добавил: – Поддержку на высшем уровне я вам гарантирую, у Радевича непременно возникнут сложности с выездом из страны. – Можете не сомневаться, приложу все усилия! – заверил я. – Мне удалось выяснить от оберкоменданта Борисова, что в районе, отмеченном на карте Радевича, уже проводились правительственные розыскные работы. Это верно? Кутузов кивнул: – Наше командование предприняло попытку отыскать сокровища по горячим следам, но успехом она не увенчалась. – Вы можете мне устроить встречу с человеком, который участвовал в этом деле лично? – осведомился я. Иван Сергеевич наморщил лоб и задумался, застучав костяшками пальцев по колену. Просьба моя, как видно, пустяковой ему не показалась. – Полагаю, что да, – наконец, выговорил он. – Я сообщу вам, как только что-то проясниться с этим вопросом. Я понял, что в деле действительно участвовали чиновники высшего ранга. Не успел еще Иван Сергеевич меня покинуть, как в дверь без стука влетела испуганная Мира. Ошеломленными глазами она уставилась на моего визитера и хрипло произнесла: – Bonjour, – она даже и не пыталась скрывать своей антипатии к Кутузову. Иван Сергеевич поклонился в ответ, прижав руку к груди. – Кто-то запер Лунева в его спальне! – воскликнула Мира. – Что же творится в этом доме? – ее черные глаза засверкали гневом, она и не сомневалась даже, кто был виновником происходящего. – Сударыня, это только меры превентивной безопасности, – улыбнулся Кутузов. – Ничего с Алешкой не случится, – успокоил я Миру, положив руку ей на плечо. – Надеюсь, – жестко произнесла она. Я и не думал доныне, что Мира умеет разговаривать таким стальным голосом. Кто бы мог подумать, что она так будет за Лунева переживать. Наконец Иван Сергеевич Кутузов распрощался со мной и покинул наш дом так же, как и появился, через потайную дверь в кабинете. Тогда Мира сказала: – Если бы я была христианкой, я бы перекрестилась! Что и говорить, Кутузов иногда и мне напоминал Мефистофеля. Не стану описывать, как бесновался Лунев, когда обрел, наконец, свободу, и чего мне стоило хотя бы немного его успокоить, а потом и самому успокоиться. Но давайте вернемся к делу. Поразмыслив, я решил использовать Варю в качестве подсадной утки только в самом крайнем случае, если мне не удастся выследить Радевича на спектакле. Однако моему плану, в котором фигурировала бы Варвара Николаевна, так и не суждено было осуществиться. Я намеревался отправить ее в гости к Радевичу, в его особняк, полагая, что привратник непременно доложит о ней Радевичу, как только тот соизволит объявиться. Варя оставила бы ему свой адрес и письмо, в котором уведомляла бы, что ей известно, где спрятаны деньги и драгоценности, и что она желает получить свою долю. Тогда Родион Михайлович непременно бы предпринял попытку ее убрать, которая, как я надеялся, не без моей помощи не увенчалась бы успехом. Тем самым он выдал бы свое местонахождение, почувствовал бы, что земля горит у него под ногами и вывел бы нас на сокровища, желая их снова перепрятать в безопасное место, так как не мог бы находиться в полной уверенности, что Варвара Николаевна блефует. Хотя я допускал, что Радевич мог просто-напросто затаиться, лечь на дно и занять выжидательную позицию, но тем не менее намеревался рискнуть, при условии, конечно, что Варенька согласится. Камердинер доложил, что прибежала запыхавшаяся горничная от кузины Божены. Я срочно велел ее впустить и спустился в гостиную в сопровождении Лешки, Кинрю и Миры, которая была вся на взводе и ни на минуту не хотела оствлять меня в одиночестве после визита Кутузова. Теперь у меня появился второй ангел-хранитель, мало мне было моего золотого дракона с его самурайским кодексом. Девушка была в легком кисейном платье с завышенной талией, одетая явно не по погоде, но она дышала так, словно бежала со всех ног, и ей было жарко. Я узнал в ней горничную Зизевской, Машеньку, можно сказать, ее доверенное лицо. – Что с Боженой Феликсовной?! – воскликнул я, полный дрных предчувствий. – Или Варя? – Да, – выдохнула девушка и замолчала. – Что да? – я тряхнул ее за плечи, так что у самого загорелась рана, запылала огнем. – С Боженой Феликсовной все в порядке, – проговорила она, ничуть не обидевшись на мое грубое обращение. – Но вот Варвара Николаевна… Машенька совсем вывела меня из терпения, я едва не простонал: – Что с ней? Кинрю впился в Машу своими узкими глазками, так и буравил ее насквозь, и все же, в отличие от меня, проявлял самообладание. Маша перевела дух и выпалила: – Ее пытались похитить! – Как? – ужаснулась Мира и прслонилась к стене, чтобы не упасть. – Кто? – Все-таки Нелли встречалась с Радевичем! – воскликнул я. – И проговорилась ему о Варе. Почему я не подумал об этом раньше? – Кто же мог знать, что Радевич обнаглеет до такой степени, – пытался успокоить меня Кинрю. – Вечером Варвара Николаевна гуляла по парку в сопровождении госпожи Божены. Но она отлучилась на минутку, и у самой ограды остановился какой-то экипаж, – рассказывала Маша. – Из него вышел страшный господин и вместе с кучером вошел в калитку. Варвара Николаевна и опомниться не успела, как они набросились на ее и попытались затащить в карету. Барыня закричала… – Маша сделала многозначительную паузу, отчего мне захотелось прямо-таки разорвать ее на части, и продолжила: – …но Варвару Николаевну спасла собака, королевский дог. Одного из разбойников он здорово покусал, у другого вырвал клок из одежды. Потом стали сбегаться люди, и лиходеи укатили в своем экипаже. Божена Феликсовна после этого Варвару Николаевну еле-еле успокоила. И все сокрушалась, что ей кашмирская шаль понадобилась так не вовремя, а все для нее же и старалась, боялась, как бы не простудилась. – Ясно, – у меня отлегло от сердца, значит ни моя кузина, ни Варя не пострадали. Я заметил, что Кинрю и даже Мира вздохнули облегченно. – Что велела передать Божена Феликсовна? – Чтобы вы немедленно к ней явились, так как она за безопасность Варвары Николаевны больше не ручается, – ответила Маша, поправляя прическу, сооруженную из накладных волос на манер господской. Я отпустил ее, наказав передать на словах Божене, что буду с минуты на минуту. Итак, мой первый план сорвался, не пошлешь же теперь Варвару Николаевну к Радевичу, да она и не согласится, естественно. Оставалась последняя возможность выйти на Родиона в театре. Что Елена Николаевна с ним близка, сомнений у меня не осталось, а вот явится ли Радевич в оперу? Погруженный в такие вот размышления, я собирался к кузине, после того как хлебнул луневской тинктуры и вытерпел перевязку, исполненную руками все того же целителя. Златокудрая Цирцея встретила меня взволнованно, ее прекрасные глаза, обращенные на меня, лихорадочно блестели. В воздухе пахло вербеной, эфирным маслом пачули, цикорием, амброй и почему-то римскими свечами, которые при взрыве выкидывают снопы разноцветных огненных шариков. У меня создавалось впечатление, что я попал в покои Шехерезады. – Такого скандала в моем доме еще не бывало! – заявила она, как только меня увидела. – Разве это не в вашем духе, милая сестрица? – заулыбался я. – Конечно, – заколебалась Божена. – Но обычно я не рискую ничем, кроме репутации. А тут возникла прямая угроза для жизни! – Вы же мне обещали позаботиться о Варваре Николаевне, – напомнил я ей. – Вы отказываетесь? – Нет, – Божена отрицательно покачала головой. – Но я начинаю опасаться, что не смогу обеспечить безопасность твоей протеже. Она находится в такой истерике! – кузина схватилась за голову. – У меня просто руки опускаются. Очень экзальтированная особа, хотя на первый взгляд и не скажешь. Говорит, это ей господь кару за грехи послал. Спрашиваю, что за грех, молчит. Потом открылась, что мужа она бросила, который ее третировал. Так разве ж это грех? – говорю, а она свое твердит. И не понимает того, что если ее эта банда и здесь достала, то, останься она с этим своим чудовищем, ее бы уже давно где-нибудь убитой нашли или и вовсе бы сгинула без следа на дне какой-нибудь речки! – Милая Божена, вы даже не представляете, насколько недалеки от истины! – сказал я в ответ. – Но нам просто необходимо что-то придумать, чтобы как-то обезопасить это наивное создание. Божена помолчала немного, а потом изрекла, взвешивая каждое слово: – Запомни Яков, это только ради тебя, обязан мне будешь по гроб жизни! Я приготовился ее слушать очень внимательно, в такие моменты Божена Зизевская зря слов на ветер не бросала. – Помнишь ли ты о некоем моем давнем увлечении? – поинтересовалась она. Я начал перебирать в уме ее многочисленные увлечения и не знал, на каком остановиться. Божена сжалилась таки и решила прийти мне на помощь: – Мою близкую дружбу с баронессой Буксгевден? – Да-да, что-то припоминаю, – замялся я. Эта тема в кругу Божены обычно считалась запретной, и я старался обходить ее стороной, чтобы не бередить старые раны кузины, которая порвала всяческие сношения с этой фанатичкой, как она ее теперь называла. Говоря о ней, Божена и сегодня заметно нервничала, то и дело теребя тонкое кружево пеньюара, выписанного ею из Парижа. Российских нарядов она не признавала. – Как оказалось, в вере я тверда недостаточно и хлыстовский «корабль» баронессы поплывет, минуя адские бури, без меня к берегам Эдема. Как говорится, рада бы в рай, да грехи не пускают! – Божена усмехнулась. Я все еще никак не мог сообразить, куда она клонит. Но кузина продолжила: – По-моему, квартира в Михайловском замке может стать единственно надежным пристанищем для Вареньки. Государь этому обществу благоволит, да и собрания посещает достаточное количество гвардейских офицеров, чтобы вступиться за женщину. Никакой Радевич там ее не достанет. Дело только за баронессой, у нас с ней слишком напряженные отношения, чтобы она согласилась, но я постараюсь, – заверила меня кузина. – Тебе-то эта идея нравится? – спросила она меня. Конечно, я не
Вы читаете Казна Наполеона
