– Я тоже, – призналась шепотом Алена. – Пойдем отсюда. Я вон там видела ягодки…
Они прошли за поворот дороги и поднялись на небольшой взгорок, весь покрытый кустами ежевики. Ягода была спелая-спелая, черно-матовая, такой сладкой ежевики и в таком количестве Алене еще не приходилось видеть.
– Это что, маника? – обрадовалась Лизонька. – А почему она черная?
– Ну, это такая специальная черная малинка, – пояснила Алена, – она называется «ежевика». Давай я буду собирать, а ты есть.
– Да, – разрешила Лизочка, – собирай.
Дело пошло. Алена обобрала один куст, второй, третий… Лизочка знай открывала рот. Такая страсть к еде была на нее совершенно не похожа.
«У нее разболится живот! – наконец с ужасом подумала Алена. – Что ж я делаю?»
Но оторвать Лизочку от «черной маники» было совершенно невозможно.
На счастье, в сумке зазвонил мобильник.
– Алена, вы где? – раздался голос Марины.
– Да где-то тут, – туманно объяснила Алена. – На каком-то холме. Едим ежевику с куста. Уже три объели!
– И Лизка ест?! – не поверила ушам Марина.
– Она-то и ест, – уточнила Алена, – а я только собираю.
– Морис, ты представляешь? – закричала куда-то в сторону Марина по-французски. – Алена говорит, что Лизочек ест ежевику, и они уже обобрали три куста.
Морис что-то ответил, Алена не расслышала.
Марина расхохоталась и повторила:
– Он сказал: «Этого не может быть. Это не моя дочь!»
– Его, его, – подтвердила Алена. – Теперь не знаю, как ее от кустов оторвать.
– Оторвите как-нибудь, – попросила Марина. – Бенедикт и Паула уезжают, и еще некоторые гости, они хотят с Лизочкой попрощаться. Может быть, вы ее приведете?
«Паула, – сообразила Алена, – это жена Бенедикта, которая была в платье с разрезами. Красивое какое имя! И девушка красивая. А уж платье-то…»
– Ну, я попробую… – нерешительно сказала она, предвидя войну, которая непременно разыграется. Однако зря боялась: Лиза объелась, устала, к боевым действиям была совершенно не склонна, а хотела только спать. Поэтому Алена совершенно спокойно ушла с холма, унося на руках сонного и забывшего все страхи ребенка. Однако какое-то беспокойство все же томило саму Алену, и она рада была уйти.
Задремавшая Лизочка раскапризничалась, когда ее попытались оторвать от удобного Алениного плеча ради прощания с дядюшкой и тетушкой, и принялась причитать:
– Сок, сок…
Само собой, решили, что она хочет пить. Немедленно принесли четыре вида сока: ананасный, яблочный, оранж, то есть апельсиновый, и виноградный. Лизочка пить не стала, зарыдала и продолжала стонать:
– Сок, мой сок!
– Боже! – вдруг воскликнула Марина. – Да ведь не сок, а поясок! Поясок от ее платья! А где он? Потеряли?
– Где сок? – прорыдала малявка. – Теряла Неня!
И дочка с мамой укоризненно уставились на Алену.
Ну да, наша растяпа растяповна не только не заметила, когда этот самый поясок потерялся, но и вообще не знала, был ли он!
Наверное, был.
Что-то она сегодня кругом виновата. Ладно хоть, дорогие друзья не знают, кто ночью выпустил из дому Минет!
– Лизочка, а ты не помнишь, где
– Где гуси боисся, – всхлипнула Лизонька. – Я хотела гуси гонять и потеряла. Красные гуси!
– А! – радостно воскликнула Алена, которая уже перестала обращать внимание на бессмысленный эпитет «красные». Может, имелось в виду, что гуси были красивые? Нет, понятно: страшные! Лизонька часто коверкала слова. Красные – то есть страшные. – Я знаю, где это было. Сейчас сбегаю!
И она выскочила за ворота.
«Где гуси боисся» – напротив ворот той виллы, где гусиная голова показывалась в окне. Алена трусила по дороге, на всякий случай озирая все обочины. Нет, чудес не бывает… А вот и пруд заблестел под солнцем, вот и гогот гусиный слышен, нечего бояться!
Нечего, а страшно. «Красно», как, наверное, сказала бы Лизонька.
Белый поясок Алена увидела издали и остановилась. Он лежал у самой калитки ограды. Интересно, когда Лизонька успела туда подбежать? Калитка, кстати, была приоткрыта.
