рассчитывать на информацию, одежду и быстрое перемещение из вашей реальности.
– Как? Куда?
– Ко мне. В мою реальность. Я установлю в вашем доме портал, через который они и смогут перемещаться.
– И это станет главным доказательством моей связи с вами, – мрачно усмехнулся старик.
– Вы всерьёз считаете, что кто-то сможет его найти?
– В ваших играх участвуют не только люди и демоны. С той стороны наверняка есть такие, кого обучили определять подобные вещи.
– Возможно. Но я не совсем понимаю цели ваших вопросов. Это попытка взвесить все за и против?
– Это простое любопытство, старина, – бледно улыбнулся Марти, – я вообще хотел попросить вас оставить меня на этом острове.
– Но зачем? – изумился демон.
– Мне здесь нравится. Я чувствую себя здесь в безопасности. А главное, здесь никого нет.
– Вы решили стать отшельником?
– Не совсем так, старина. Просто я до жути, до обморока боюсь возвращаться туда.
– И поэтому готовы заживо похоронить себя на этом клочке суши? Великая Тьма! Да вы просто с ума сошли, дружище! – воскликнул демон, вскакивая на ноги. – Неужели вы всё это всерьёз?
– Да, старина. Я действительно боюсь, – ответил Марти, опуская голову.
– Друг мой, а вам не кажется, что вы должны не бояться, а презирать их? Кроме того, у вас есть индульгенция самого папы. А это реальная бумага, которую не осмелится оспорить ни один инквизитор. Тем более что наши с вами бумаги именные. Это означает, что вы приобрели их не в кабаке, а в приёмной самого епископа.
– Я знаю, Маффи, но ничего не могу с собой поделать. Этот страх сильнее меня. Я пытался. Я честно пытался победить его, но он оказался сильнее.
– Ерунда. Не может чувство, пусть даже такое сильное, победить своего носителя. Просто оно слишком долго жило в вас, старина. Но его можно победить. И не просто можно, а нужно. Я не могу допустить, чтобы ваши детские страхи заставили вас спустить всё сделанное в сточную канаву.
– Что вы имеете в виду, говоря про сделанное? – насторожился старик.
– Я вкладываю в вас столько сил и средств, а вы хотите исчезнуть из жизни, сгубив все мои усилия. Так не пойдёт. Я этого не допущу.
– Но, Маффи, я же использую все ваши уроки, работая на вас. Какая же вам разница, что будет потом?
– Друг мой, вы забыли, что я, как Пигмалион, очень люблю общаться со своими произведениями. И как любому художнику, мне совершенно не безразлично, что будет с моим шедевром.
– Приятно знать, что вы такого высокого мнения о моей персоне, но это не значит, что я и дальше буду оставаться в вашем распоряжении.
– Верно, но это совершенно не значит, что я не смогу забежать к вам на бокальчик бренди. Иногда мне нравится посидеть у камина, вспоминая старые времена. Или вы откажете мне в такой малости?
– Нет, конечно, – быстро возразил Марти, – как вы могли такое подумать?!
– Вот и хорошо. А то я уж было решил, что вам неприятно моё общество.
– Маффи, перестаньте издеваться надо мной, – поморщился старик.
– И в мыслях не было, старина. Я просто поражаюсь чертам вашего характера. Человек, смертный, запросто позволяющий себе спорить с демоном, не боящийся противопоставить свою волю его воле, пронзивший пространство и после этого легко отслуживший молебен, живьём побывавший в аду для встречи с самим Князем, взглянувший на место, ему там приготовленное, боится каких-то мракобесов, не представляющих собой ничего. Да если хоть один из них сумеет повторить хотя бы одно из этих деяний и сохранить в здравии свой разум, я лично поставлю ему золотой памятник!
– Вы преувеличиваете, старина, – пожал плечами Марти, – да, мне пришлось совершить всё это, но согласитесь, я сделал это не по своей воле. В каждом случае я был просто ведомым. Слепцом, следующим за своим поводырём. Думаю, что если бы не ваше участие в каждом из этих приключений, я давно уже стоял бы перед Создателем.
– Не мелите ерунды, старина. Я просто предоставлял вам такую возможность, и вы сами, слышите, старина, сами решали, как повести себя в той или иной ситуации. Поверьте на слово, трое из четверых испытуемых вопили и ползали у меня в ногах, умоляя избавить их от подобных опытов. На моей памяти достойно вели себя не более десятка человек, и вы один из них. А это говорит о многом.
– О чём же, если не секрет? – заинтересованно спросил Марти.
– Прежде всего, о том, что вы не просто обыватель, а один из тех, кого люди называют прирождённым лидером. Вы умеете держать себя в руках в любой ситуации, даже если вам дико хочется зажмуриться и бежать.
– По-моему, вы несколько горячитесь, дружище, приписывая мне подобные качества. Чтобы быть лидером, нужно обладать такими незаменимыми качествами, как обаяние и умение овладевать умами людей.
– Это называется харизма. И у вас это качество есть. К сожалению, вы выбрали не тот путь. Всю свою прошлую жизнь вы жили опустив голову и не помышляя о лидерстве, но вспомните, даже во времена своей службы вам намного легче других удавалось справиться с недовольством тех или иных купцов, проходивших через вашу таможню. В ваши дежурства вы частенько исполняли обязанности своего начальника, и при этом его недовольство выказывалось исключительно тем, что вы брали с купцов только положенную плату, не опускаясь до мзды. Но он мирился с таким положением вещей, получая дополнительный свободный день и пополняя свой кошелёк при помощи других чиновников.
– Откуда вы знаете? – растерялся старик.
– Старина, я знаю о вас всё. Вся ваша прошлая жизнь не более чем досье толщиной полдесятка листов пергамента.
– Простите, Маффи, а что такое досье?
– Так называемое личное дело. Пачка пергаментов, в которых описаны все основные события жизни человека, включая черты его характера.
– И там, у вас, есть такие досье на всех людей?
– Конечно. С момента рождения человека за ним внимательно наблюдают, занося все его поступки в досье. Это и есть основание для последующего рассмотрения его дальнейшей судьбы.
– Вы имеете в виду суд Божий?! – поражённо проговорил старик, выпучив от удивления глаза.
– Конечно. А чей же ещё? – небрежно пожал плечами демон. – Взвешивается всё. И хорошее и плохое. Все дела, поступки, мысли, чаяния. Это и есть суд.
– Чем же тогда моя жизнь так не понравилась этому суду, что мне назначили такое испытание? Ведь я не сделал ничего такого, что выходило бы за рамки церковных канонов.
– Вот именно, старина. Вы не сделали ничего. Однажды вы имели смелость обидеться на меня за то, что я назвал вашу жизнь жизнью растения. Но как это ни прискорбно, это правда. За всю свою жизнь вы не сделали ничего, что могло бы сдвинуть весы судьи в ту или иную сторону. Понимаете, ничего. А подобное положение вещей недопустимо.
– Но почему?
– Да потому, старина, что человек должен в своей жизни делать что-то. Совершать какие-то поступки, иначе он перестаёт быть человеком.
– Значит, вы потому и сказали, что вас не интересует моя душа, что знали, что всё это не более чем проверка?
– Друг мой, вы начнёте наконец пользоваться своей головой или так и будете донимать меня дурацкими вопросами?
– Что вы хотите этим сказать?
– Дорогой мой друг, попытка предложить вам продать душу с самого начала была обречена на провал. Вы жили, живёте и будете жить с верой в душе, и это делает вас практически неуязвимым для любых соблазнов.
– Но ведь вы смогли уговорить меня подписать контракт. И я его подписал.
