– А ведь вырвались! – радостно засмеялся Петрович. – Честное слово, вырвались. Куда вот только?
– А вот это увидим… – Максим пожал плечами. – Вы это, посматривайте. Ежели вдруг заметите круглые хижины – надо срочно прятаться.
Олеся улыбнулась и сбросила в траву ватник:
– А вообще-то мне здесь нравится! Очень! Солнце какое… Господи… Теплынь!
Отвернувшись, она расстегнула кофточку, завязала на животе узлом – не так жарко. По ее примеру скинул телогрейку и инженер.
– Но-но, вы не очень-то, – оглядываясь, предупредил Макс. – Нам еще возвращаться.
– А может, здесь переждем? – Карие, с блестящей искоркой солнца, глаза девушки загорелись надеждой. – Смотрите, как здорово! Ну, вот это солнышко, небо – голубое-голубое… эта трава по пояс, ромашки…
– Здорово-то здорово, – срывая травинку, хмуро отозвался молодой человек. – Только мы здесь долго не протянем. Не забывайте, еды у нас… ну, максимум суток на трое, а воды и того меньше.
– Но вон же река!
– Ага, река… Только вы не забывайте, все это – морок! Отражение, зеркало… точней – зазеркалье. Вот, Олесенька, ма шери, попробуй-ка, пожуй этот цветок…
– Да что я – корова что ли?
– Ну вот, смотри, щавель…
Максим и сам бросил в рот кислый листочек… и ничего не почувствовал, никакой кислоты, вообще ничего! Пустое место… Листик никак не хотел жеваться, а словно бы куда-то пропал.
– Ну как? – Тихомиров подмигнул девушке. – Покушала?
Та лишь развела руками и вздохнула:
– Жаль… Ну хоть три дня-то мы здесь проведем? В речке искупаемся, позагораем… вообще отдохнем, коль уж выпал такой случай.
– Отдохнем. – Молодой человек улыбнулся. – Вы поляну-то хоть запомнили? Ну, через которую выбираться?
– Да вон она, за липовой рощей, – отмахнулась девушка. – И все-таки хорошо здесь! Ой, смотрите, там, на холме, деревня! Домики какие красивые…
– А прямо, похоже, шоссе. – Григорий Петрович показал рукою. – Вон, видите, пыль? Только что грузовик с сеном проехал.
Тихомиров потянул носом воздух и ухмыльнулся:
– Судя по запаху, не с сеном – с навозом. Наверное, откуда-нибудь с фермы.
– Да, повез на поля, – покивал головой инженер. – Я в прошлом году этого навоза телегу прикупил, для дачи. Полторы тысячи отдал.
– Тракторную телегу-то?
– Ну да.
– Тогда еще дешево.
– Так повезло, сосед трактористом работал.
Впереди, за кустами дикой смородины и лопухами, маячила автобусная остановка – основательное сооружение из серых бетонных плит, такую Максим видел еще зимой, на пути к Калиновке… когда тоже провалился в зазеркалье.
– Мужчины! А куда мы вообще идем-то?
– Хороший вопрос. – Усмехнувшись, молодой человек посмотрел на инженера. – Действительно – куда?
– Нам бы выждать денек-другой, – задумчиво промолвил Петрович. – А там, как ни крути, придется возвращаться обратно. Может, и повезет – не будут же эти трехглазые твари там постоянно стеречь?
– Да, – успокоительно – для Олеси – кивнул Максим. – Я тоже полагаю – прорвемся. Тем более, и ружья у нас… Давайте-ка где-нибудь тут присядем – проверим все…
Уселись тут же, на травку, среди ромашек и клевера. Олеся завалилась на спину, широко раскинув в стороны руки. Макс только хмыкнул, поглядев на ее волнующе голый животик, улучив момент, когда инженер отвернулся, пощекотал сорванной травинкой пупок:
– Не жарко, в кофточке-то?
– Да уж, жаль, купальник не прихватила. – Девушка приоткрыла глаза и тихонько засмеялась.
Григорий Петрович между тем вытаскивал из мешков припасы, аккуратно раскладывая все на расстеленный ватник. Выложив, присвистнул, подводя итоги:
– Итак… Как видите, запасов негусто. Консервов мясных – шесть банок, две – говяжьи и четыре – свиные, три пачки макарон, две буханки хлеба, рыбных консервов – шпроты, килька, сайра – восемь банок… Это хорошо… Еще – большая пачка чая «Канди», пачка сахара – двести пятьдесят грамм, три бутылки водички… вот прекрасно, что захватили… кто догадался-то? Ты?
– Не. – Максим отвернулся. – Олеся, наверное.
– Да, да. – Девушка уселась, скрестив ноги, – Думаю, а что мы будем снег в котелке топить? Время зря потеряем, а запас карман не тянет. Тем более, когда быстро бежишь, все время пить хочется.
– Ну, я и говорю: воды – на сутки.
Тихомиров почесал за ухом:
– Если экономить, можно и на пару дней растянуть.
– Ага, – вскинулась девушка. – Ты посмотри, какая жара-то? Разве тут сэкономишь?
– Ну, давайте поедим что ли? – потянувшись, предложил инженер.
– Давайте, – обрадованно кивнула Олеся. – Только… давайте место поудобней найдем, ладно? Ну, хоть к реке спустимся… нас же все равно никто не видит, что и говорить – зазеркалье!
– К реке так к реке.
Григорий Петрович и Макс быстренько уложили припасы обратно в рюкзаки.
– Жаль, соль не взяли, – посетовал инженер. – Посмотрим, может, есть к реке какая тропка… Господи!!! Нет!!!
Он вдруг застыл словно вкопанный, играя выступившими на скулах желваками.
– Что? – беспокойно оглянулся Максим. – Что там такое?
И увидел уже сам… И зло сплюнул…
Две мерзкие серых фигуры, выскочив из липовой рощи, припадая в траву, принюхивались, будто собаки…
Вот один из них замер, схватил брошенный Олесей ватник и гнусно завыл!
– Бежим!!! – быстро скомандовал Макс. – Вон, кажется, что-то едет!
За несколько секунд они добежали до остановки… И словно по заказу, к ней подкатил автобус – раздолбанный старый «Львовец», бордовый, с белыми узкими полосами и круглой зализанной мордой.
Беглецы едва успели вскочить – двери с шипением закрылись, и тяжелая машина, набирая скорость, ходко покатила по пыльной грунтовке.
– Успели! – плюхаясь на заднее сиденье, выдохнул Макс. И кивнул в окно: – Вон они, болезные, озираются…
– Да уж, что и говорить – повезло.
Петрович неожиданно чихнул от поднятой пыли. Олеся вздрогнула, оборачиваясь на пассажиров… Те обсуждали какие-то свои дела, не реагируя на пришельцев. Какие-то тетки в платках и с плетеными сумками – как помнил Максим, такие назывались авоськами, двое пьяненьких мужичков в лоснящихся пиджачках и резиновых сапогах, молодая женщина с ребенком, еще одна женщина, чуть постарше, в очках и нарядном платье, трое подростков в одинаковых серо-голубых хлопчатобумажных брюках «Ну, погоди» и фиолетово- красных кедах.
– Не надо было нам в этот КМЛ соглашаться, – уныло бубнил один из парней – волосатый, в клетчатой ковбойке. – Мы ведь несоюзная молодежь считаемся. Че б нам сделали-то?
– А че ты поехал-то? – огрызнулся другой молодой человек, рыжий, с круглым, густо усыпанным веснушками лицом. – Мог бы и дома сидеть.
– А че дома-то?
– Вот именно! Ладно, приедем, посмотрим, че за лагерь такой? В Трехозерье знакомых хватает, да и
