камень. Кидд держал его в сложенных ладонях и блаженно улыбался.
— Я нашел его.
— Интересно, в каком дерьме ты его прятал до того, как оказался в этом коровнике, — сквозь зубы пробормотал хозяин фермы, а значит, и хозяин навоза.
Капитан не стал его слушать, он прошествовал мимо друга, мимо доктора, прямо к носилкам.
Миссис Джонсон начала стонать, как ее учили. Стонала она так ненатурально, что у носильщиков, считавших, что они переносят тяжелобольную, сделались заговорщицкие лица.
Ливингстон велел им идти к раскидистой липе справа от дома, там стоял верстак, на него и следовало поместить носилки.
Кидд пошел следом, неся перед собой вытянутые и сложенные ковшом руки.
Доктор семенил сзади, шепча свою медицинскую чепуху. Мол, миссис Джонсон уже месяц не встает с постели (что было правдой), что все время стонет (также правда), временами теряет сознание (пару раз было и это). Доктор только забыл сказать, что этот месяц в постели миссис Джонсон провела отнюдь не одна.
Капитан не обращал на него никакого внимания. Он полностью сосредоточился на носилках.
Носильщики опустили их на верстак и ретировались, подчиняясь энергичным жестам мистера Ливингстона, хотя, конечно, любопытство раздирало их души на части.
— Мистер Джонсон!
— А?
— Вам тоже лучше удалиться, вон туда, к хлеву.
— Почему это к хлеву?!
— Можно к дому, а еще правильнее в дом зайти.
— Но я же должен освидетельствовать…
— У вас будет для этого время, будет.
Подойдя сзади к капитану, Ливингстон осторожно спросил, не стоит ли тому очистить себя и платье перед началом ответственной церемонии.
— Пусть меня обольют водой.
Сыновья фермера принесли два больших жестяных ведра с водой из ручья.
— Давай я подержу камень, а ты облейся.
Кидд отрицательно покачал головой, было понятно, что он скорее умрет, чем выпустит камень из рук до окончания процедуры излечения.
Пришлось мистеру Ливингстону трудиться самостоятельно. Кидд был выше его ростом. Ведра были тяжелые. Вода не столько омывала Кидда, сколько перекидывалась на новый камзол Ливингстона.
Одним словом, после помывки капитан краше не стал. Мокрый, но одухотворенный, он приблизился к лежащей с закрытыми глазами мадам. Она старалась не подавать признаков жизни. Для нее это было затруднительно, потому что жизнь так и рвалась из нее.
Кидд не знал, как должна выглядеть процедура исцеления, что нужно проделать с камнем, чтобы он проявил себя. Он решил довериться собственному опыту. Лучше всего он чувствовал себя, когда держал «Посланца небес» в ладонях. В эти минуты он мог видеть Камиллу и даже разговаривать с ней. Вероятно, сейчас нужно вложить камень ей в руки, и тогда вся священная, целебная сила, заключенная в нем, придет ей на помощь.
Руки мадам были сложены на животе.
Капитан наклонился над лежащей и из своих сложенных ладоней в сложенные ладони жены осторожно перелил драгоценную алмазную каплю.
Миссис Джонсон лежала с плотно закрытыми глазами, как ей велено было по инструкции Ливингстона. Она слышала, как мальчишки принесли воду, на секунду испугалась, подумав, что окатить хотят ее. Успокоилась, когда вода излилась на невидимого мужа. Потом заволновалась снова, когда капитан приблизился к ней. Он так странно пах!
С него капало!
Капли были холодные и вонючие!
Потом его пальцы коснулись ее пальцев.
Мадам не знала, поскольку этого не знал никто, как именно будет проходить ее исцеление, поэтому лежала без движения. Чувствуя, что Кидд пытается раздвинуть ее ладони, она пошла ему навстречу и получила большой кусок чего-то теплого и липкого.
Господи!
Навоз!
Капитан начал было читать что-то вроде молитвы, но брезгливая Камилла опередила его.
Она зашипела, вскинулась и отшвырнула грязный камень от себя подальше.
Со стороны это выглядело так, будто она обожглась.
Камилла села на носилках и, вытащив платок, начала вытирать руки.
На лице мокрого, грязного капитана сияла блаженная улыбка.
Он не ждал такого быстрого результата.
Камень и действительно оказался волшебным. Но теперь он Уильяма Кидда больше не интересовал. Он валялся в траве, как обыкновенный кусок навоза.
Совсем по-другому смотрел на вещи торговец Ливингстон. Подбежав, тяжело дыша, он рухнул на колени — не перед чудом свершившегося исцеления, а в стремлении поскорее овладеть баснословным минералом.
От фермерского дома торопливо шел доктор Джонсон, сопровождаемый любопытными мальчишками. Он должен был нечто засвидетельствовать.
Но этим количество любопытных не исчерпывалось.
Из скопища гигантских акаций появился его превосходительство губернатор Нью-Йорка и Массачусетса. Он был не один, за ним следовало не меньше дюжины солдат в красных мундирах, с ружьями наперевес.
Губернатор появился на месте действия раньше всех и затаился как следует. Он не мог доверить проведение такой ответственной операции столь безответственному человеку, как Ливингстон. И смотреть сквозь пальцы на предполагавшееся торговцем исчезновение Кидда он тоже не собирался.
— Любимая, ты здорова!
Капитан встал на колени и протянул к брезгливой супруге грязные ладони.
— Я здорова, я совсем здорова, только по вашей милости я вся в дерьме.
— Это не страшно!
— Зато грязно!
Кидда не расстраивало и не удивляло, что спасенная им от недуга жена разговаривает с ним таким странным образом.
Главное — здорова!
Она сейчас придет в себя.
И наступит счастье!
Раздался страшный сдавленный крик.
Все обернулись в сторону Ливингстона.
Толстяк стоял на коленях в траве и мял в руках найденный камень.
В этот момент подошел губернатор со своими солдатами. Горло у него было замотано, у рта он держал платок, пропитанный отваром мяты.
— Взять! — скомандовал он.
Команда относилась не к камню, а к Кидду.
Солдаты были небрезгливы, они тут же подхватили мокро-грязного капитана под руки.
В этот момент Ливингстон издал второй крик, еще страшнее прежнего.
— Что с вами? — сквозь платок спросил лорд Белломонт.
Торговец встал с трудом и, чуть пошатываясь, подошел к капитану и спросил, протягивая к нему раскрытые ладони, на которых лежал «Посланец небес»:
— Это твой камень?
