глазамиразглядывает лежащий внизу город.Вся чистота.Вся прелесть.Вся моя. Вся – из другого мира.Мы молчим,нам достаточно взгляда,чтобы понять эту темную невозможность:бездну долга, тоску предрассудков, необратимость лет, текущих меж нами.Что такое любовь?Опускаются сумерки,и мы медленно спускаемся вниз, —в беспредельность ночного Космоса.Но, оборачиваясь, я вижусмятую травуи наши тени, оставшиеся на склоне.Вени, види, вици.Вени, види, но не вици.Нет меня давно.Но что с девочкой?Что с нею? Легко ли ей?Встретила ли она своего человека?Незнакомец, шепни мне,видны ли еще на склоне горы наши тени? —ведь, если все было по-настоящему, они должны там остаться.Внимательнее всмотрись,ты должен увидеть:девочка тоненькая и смуглая,она сидит, согнув колени, опираясь на них подбородком,и карими задумчивыми глазамивнимательно смотрит внизна прекрасныйи вечный город.
Мила Доротеева
МудростьПосчитай до десяти,и тогда отвечай.Посчитай до десяти,и гнев успокоишь.Посчитай,и не скажешь правду.Посчитай,и не плюнешь в лицо подлецу.Посчитай до десяти… до ста… до тысячи…И ты считаешь —и забываешь обиды.Считаешь —и улыбаешься низости.Считаешь, считаешь, считаешь,пока не убьешь себя.Костер на башнеА дым встает над ласковым костроми тянется к сияющей вершине,напоминая каждому о том,что мы не все, конечно, завершили,что птицы снова тянутся с земли,крылатым облаком окутывая башню,и многие цветы не расцвели,и семена не все упали в пашню.После буриА волны присмирели, причесались,укрылись в бухтах, в ласковых песках.И только соль осталась на губах…Не верится, что вдруг оно утихлои не гудит, как колокол, в руках.И только соль осталась на губах… Огромное, уснувшее, седое,в глубинах затаившее мой страх.И только соль осталась на губах…
Евтим Евтимов
Пребудь во мне, какою только хочешь:калинкой, покидающей ладонь,зарницей, просиявшей среди ночи,грозой, дарящей ливень и огонь.Пребудь любою – правой, и неправой,разгневанной, и нежной на века,но все-таки собой, хотя бы правдабыла горька.Какая есть – такою принимаю.Будь как вино, пускай вокруг ворчат.Не надо подслащенного! – я знаю,что вина настоящие горчат.
Петр Караангов
ЖеневьеваВ этот лучший вечер моей жизни,заполненный запахами близкого снега,деревья тонут в золоте прошлого,равнины тонут в серебре будущего,а между мной и тобойвсего лишь фраза из старинного романа:«Женевьева, вы всегда царствуете над вещами».В тихом городе —по улице с довоенной архитектурой,под деревьями в золоте прошлого,под рекламой в серебре будущего,будто сойдя с самолета,ты идешь.Медленно поднимаю глазаот блеска твоих маленьких туфельк блеску неисчислимых галактик.Поздняя звезда вырвана, как кусок штукатурки, пулей.Где-то там, в далеких радиосигналах,наша маленькая тревожная Земляищет своего продолжения… Как хорошо, Женевьева,что вы существуете такой — царствующей над вещами.Как музыка вечеромМоре, берег,известняки, песок.Под ветром, под солнцем, под облакамимир светел и гармоничен, как дикий пчелиный улей.Растения и тонконогие птицы не замечают меня.Оказывается, мир гораздо богаче,чем мне представлялось.И я уже в силах переступитьдалекую линию горизонтаи дотянуться рукойдо своей мечты —нежной птицы,робкой и недающейся.Шумит во мне дерево утешения:я еще существую, я еще тут!Я еще могу, оказывается, как некогда,формировать слова прямо из воздуха,и могу складывать найденные слова в нежную фразу,звонкую,как цепи для якорей.О если бы слова были так нужны,как нужна мне музыка вечером!Я бы писал много,я бы говорил много.Но я молчу,и закусив губу,все глубже и глубжепогружаюсь в молчание.Слав Хр. КараславовСыновья землиНаше детство ушло,помню торбу и слабые плечи.После плуга землябороздами прямыми иссечена.Здесь овец мы пасли,рвались куртки – вот выступят локти.Мы с землею срослись,будто с пальцами ногти.
Николай Кынчев
БолгарияИногда даже Солнце после дождейможет двоиться в отсыревшем небе.Но ты – всегда единственная странаи другой не бываешь ни при какой погоде.Даже зная множество первородных слов,не так-то легко найти для тебя единственно точное определение.Но как человек с крыльями – еще не птица,так и ты – не такое уж обыкновенное место.ОстроваКамни, брошенные в чью-то голову, рассыпались по пескуи лежат, как цари спокойствия. Где их короны? Я хотел быстать подданным этих царей. Как они живут там – в воде,за извилистой голубой границей поверхности? Если хорошо,хочу и я стать подобием камня. С берега устремляюсь. И вот —все темнеет вокруг, и лишь потом, когда круги расходятся,вижу, наконец, царствие ваше, острова —мудрецы,перебрасывающиеся чайками! ВопросыОткуда приходит поэт? Как сырой туман превращается взадумчивого пешехода с пустыми карманами? Путеводныйголос шепнет: не делай опорой воздух, не строй дом на песке,надейся только на звезды! И вот, охваченный тьмой, поэтслушает до зари разговор петухов и Вселенной, и постепенноприпоминает еще несколько звездных слов. Еще немного и онпо-настоящему ощутит время!Но чей это голос? «Иди! Ожидают уже твоего прихода!»И он идет. И, отыскивая путь, незаметно истекает временем.Ожидают ли его где-нибудь по настоящему? И если ожидают,то как будут приняты слова, подсказанные ему звездами?
Любомир Левчев
Слово о веревкеПочему-то воротавсегда напоминают виселицу,нами же поставленную у собственного порога.Да, конечно: поломанные крылья не мешают…веревка с колодца…назидание… И после этогоисчезали в ночи убийцы.Почему им хотелось, как можно раньшеувидеть нас, раскачивающимися на веревках?Вхожу в дом.Выхожу из дома.Занимаюсь работой.Мало жил. Не был героем,но горжусь, что нами мостили свободу.Ветер жизни раскачивает нас,раскачивает, чтобы наши женщины плакали,чтобы наши сыновья скрипели зубами:кто убил Петефи?кто убил Ботева?кто убил Лорку?кто убил Бабеля?Не уступаем ли мы место в трамвае