– Конечно, конечно. Вы правильно поступили, что сразу ко мне. Если еще что-нибудь понадобиться, обращайтесь, не стесняйтесь. А про долги забудьте, и на Виктора не обижайтесь, он славный парень, но молодой, горячий, – заискивал Гобовщенкин, открывая портмоне.
В одном из отделений Мохова заметила фотографии девочек. «Наверно внучки», – подумала она.
– А в милицию вы заявили? – Станислав Иванович напрягся.
– Нет, я придумала, что он мой муж.
– Какая умница! – Засиял Гробовщенкин. – А чем черт не шутит, может, еще на свадьбе погуляем? Вот и разберетесь тихо, мирно, по-семейному. – Захихикал он. – Удачи вам, удачи, – руки так и чесались вытолкать незваную гостью, но подойти к ней он побоялся.
Глава 33
Резко повернув ключ, Станислав Иванович закрыл дверь. Навалился на нее плечом и давил до боли в руке.
Казалось, эта ведьма снова влетит, как ураган, и уничтожит его.
Подался к умывальнику, взглянул в зеркало. Отмахнулся в испуге, – «Кошмар!»
Бледное, с обвислыми, дряблыми щечками, испуганное лицо старика моргало выпуклыми глазами. Тонкие, бескровные губы затравленно кривились. От седого виска к уголкам рта горел след от ногтей. Умылся холодной водой, прижег рану.
Он панически боялся инфекции. В каждой мелкой царапине ему мерещились страшные воспаления. Но сейчас эти опасения вытеснили более жуткие мысли. Снял галстук. С ненавистью и изумлением посмотрел на него. Дрожь пробежала по телу.
– Всю жизнь ношу и никогда в голову не приходило, что эта тряпка может стать страшным капканом. Адская удавка. – Прошептал он и швырнул галстук в мусор.
Станислав Иванович всегда чуял опасность за сто верст, но только теперь понял, что потерял бдительность.
С самого начала нервозность пациентки, напряженность, нежелание брать деньги должны были насторожить, заставить задуматься, а он дал маху. Подкупила привычность ситуации.
Трудно представить, чтобы нормальная женщина до родов отказалась от ребенка. Значит – заурядная прошмандовка, каких тысячи. Они представлялись ему чем-то вроде клоаки, с которой имеют дело мусорщики или ассенизаторы. И вдруг в общей массе что-то забулькало не так.
«Смыть и забыть!» Мысленно решил он тогда, не пытаясь вникнуть, а напрасно. И ерундовое, мизерное дело, обрастая мелочами, превратилось в снежный ком, который, в конце концов, грозил обрушиться лавиной.
Гробовщенкина осенило. «Да ведь это не иначе, как происки Кащея! Он давно задумал взять на мое место своего человека, но «укусить» было не за что. Вот и разыграл комедию, чтобы очернить перед руководством. И ведь, как грубо и ловко опутал. А все, благодаря моей порядочности и хитрости Веселова. Втерся молодец в доверие, а я, старый дурак, попался. Где ж это видано, чтобы здоровый, крепкий мужик не справился с беременной соплячкой. Теперь «до выяснения обстоятельств» отстранят от дел. Пока будут искать да примерять, новичок приживется на новом месте. Меня же в лучшем случае переведут на другую должность, а в худшем – уволят «в связи со смертью». Но нет! Мы еще посмотрим, кто кого. Не на того напали! Я тоже не лыком шит, и эту «бяку» на него, «Кащея», и повешу».
Набрал «прямой» начальника службы безопасности, выдал секретную фразу «тревоги». – До получки в долг не дашь?
– Немного могу, – спокойно ответил Бессмертных, – подъедешь или мне заглянуть?
– Лучше ты.
– Встретить сможешь? Заходить не хочу, – прощупывал обстановку Кащей.
– Договорились, жду возле роддома.
– Один?
– Да, только быстрее, деньги срочно нужны.
Через полчаса во двор больницы влетел джип Николая Ивановича. Из машины вышел худой, длинный, как циркуль, немолодой мужчина с продолговатым лицом и лошадиной челюстью. Бегая юркими глазками по сторонам, он пожал костлявой, крепкой рукой пухлую ладонь Станислава Ивановича, и, кивнув на дальний угол двора, предложил.
– Пройдемся? Рассказывай.
– Давай лучше туда, – Гробовщенкин направился к моргу, замедлил шаг. – Здесь тише и спокойнее. Ты меня извини, может я паникер, но береженого Бог бережет. – Убежденный в том, что Кащею давно все известно, в общих чертах обрисовал ситуацию и дал понять, что Веселов виновник случившегося, намекнув на связь Виктора с конкурентами или органами.
Кащей попросил доложить обстановку подробнее, несколько раз перебивал, уточняя факты.
Гробовщенкина удивило, что он внимательно и заинтересованно слушал, а в конце разволновался.
– Кто еще об этом знает?
– Врач, но он человек надежный.
– Теперь это мои проблемы. Начальство беспокоить не будем. Штука неприятная, но не беда. Номер мобильника Веселова?
«Все в шпионов играет». – Станислав Иванович, посмеиваясь в душе, продиктовал телефон.
Уверенный в том, что попал не в бровь, а в глаз, он, довольный собою, вернулся в кабинет.
Николай Иванович сел в машину и крепко задумался. Как и Гробовщенкин, Кащей чувствовал угрозу издалека, и услышанное огорошило его, как гром среди ясного неба.
А причина для опасений была и очень серьезная. Только он и еще несколько человек в фонде знали, что нелегальная продажа детей за рубеж, лишь ширма для более прибыльного товара – ворованных якутских алмазов.
Московский фонд «Спасенное детство» был небольшим звеном солидного международного синдиката по незаконной торговле драгоценными камнями, детьми и донорскими органами.
Сбыт камней организовывал Бессмертных и сам же контролировал его. Доходы от этой «формы деятельности» делил с руководителем фонда. Остальные получали только долю прибыли от торговли детьми. Поэтому любой прокол мог нанести вред выгодному бизнесу, а в случае разоблачения, ставил под удар существование всей организации.
«Почему молчит Веселов? Он ведь приставлен к Стасику, чтобы следить за каждым его шагом, – забеспокоился Николай Иванович. – Действительно – курам на смех. Здоровенный парень чухается с беременной бабенкой, будто она Джеймс Бонд какой-то. Довел дело до того, что засветился ментам, как последний уголовник. Возможно ничего страшного. А если – сговор Гробика с шофером? Неизвестного на кого они тайно работают. Ладно, необходимо найти этого десантника и телку. Скорее всего, придется от них избавиться. Да и Гробика пора заменить».
Виктор не ожидал звонка от начальника.
Николай Иванович, стараясь не спугнуть, говорил мягко, льстил, Стасика ругал, обвиняя во всем случившемся.
– Ты, Витя, не торопись. Жди группу поддержки. Вдруг она хвост притащит? Ребята подъедут, подстрахуют. Юрок за старшего. Конечно, может, расклад гораздо проще. Глупая, вздорная баба, попусту языком молола. Так что, ей вот так просто взять и вернуть детей? Нет. Нельзя. Надо объяснить женщине несерьезность и неадекватность ее поведения. – Удачи! – Кащей отключился.
Веселов ощутил тревогу. Почему? Объяснить не мог. Причин для беспокойства, казалось, не было. Но в голову назойливо лезло поганенькое предчувствие. Особенно неуютно стало, когда начал собирать малышей. Из под тишка поглядел на бабу Таню с «гипсой поверх одеяла».
«Трудно старушенции. Но мир не без добрых людей. То соседи помогли, то я подоспел ко времени, – подшучивал над собой Веселов. – Глядишь, еще кто-то в нужный момент рядом окажется».
Подсел к хозяйке на кровать.
– Ехать нам надо, Лёночка звонила, ждет. Это на конфеты, – сунул под подушку деньги. – Не скучайте, выздоравливайте.
Баба Таня засуетилась, вытащила деньги и стала совать их в ладонь Веселова. – Забирай, голубок, ни в жизть не возьму, обидишь.
