– Нет, – Виктор мягко отодвинул худенький кулачок. – Как оклемаетесь, помолитесь за нас всех и самую большую свечку поставьте на удачу Лёночки и детей. Да нищим в церкви раздайте.
Старушка задумалась. – Хотела на Светлый день Христова Воскресения подняться, поблагодарить Господа. А там уж пусть меня возьмет, – с печальной радостью улыбнулась баба Таня, будто легкий ветерок подул. – Но, видать, не судьба. Еще пожить придется. Свечи надо поставить, помолиться. Видать так тому и быть. – Перекрестила Веселова и детей. – Храни вас Господь! Не сумлевайся, все выполню, – показывая пальчиком под подушку, строго, как наказ, молвила она, – все в точности справлю. А то, милок, коли украдешь, Господь больше отымет. Знашь таку пословицу? То-то!
Глава 34
Долго «группу поддержки» ждать не пришлось. Не успел Виктор припарковать машину недалеко от платформы, как рядом встали Жигули темновишневого цвета.
«За рулем – Юлька-курьер, – узнал Веселов, – детей из накопителя перевозит».
Юрок вышел и пересел к Веселову.
– Здорово, траппер, Соколиный глаз. – Губы улыбались, а глаза оставались стеклянными. – Наслышан про эту чуву неуловимую. Не терпится самому на диво посмотреть. Телка то с виду хоть клевая? Как думаешь, что она за штучка? Случаем на органы не работает? Уж больно лихая. Или друзья-конкуренты пустили на охоту?
– Просто везучая, как в сказке. – Веселов неопределенно пожал плечами.
– Вот, вот, – перебил Юрок, – везет только в сказках. Сосунки с тобой?
– Как договорились. – Он повернулся. На заднем сиденье, завернутые в теплое одеяльце лежали дети.
– Перенеси ко мне в машину, Юлька присмотрит. План такой. Ждем здесь. Появится, покажешь. Мои ребята на месте. Если даже хвост приведет, все под контролем. – Юрок достал переговорное устройство. – Орлы, как слышите? Я гнездо. – Рация зашипела и десять «орлов» по очереди отозвались.
Веселов почувствовал тяжесть в теле. Он понял, если курьер заберет детей, Лёночка скорее всего домой не вернется. Стало жутко. «Зачем, этот ублюдок, Гробок, сообщил Кащею?»
– Закуривай, Юрок протянул сигареты.
Виктор, думая о своем, отказался.
– Что, здоровье бережешь? Напрасно. Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет. – ухмыльнулся он.
Веселову неожиданно показалось, что это намек на то, что здоровье ему больше не понадобится.
«Совсем спятил. Ее решили убрать? Возможно. Только для чего? Девчонка, дуреха, наболтала чего непоподя и бегала, как оглашенная по всей Москве. Глупо ее бояться. А я и вовсе не при чем». – Он машинально поднял глаза на Николая Угодника, но Юрок сунул ему маленький бинокль.
– Гляди в оба, ночного видения.
Виктор даже не заметил, как сгустились ноябрьские сумерки. Тусклые, редкие фонари скупо освещали платформу. Простучали товарные поезда. Вспомнил, как искал ее здесь, на станции. Ребят-ремонтников, их веселых смех.
«Странная штука судьба. Недавно из кожи вон лез, догнать хотел, а сейчас сама летит в ловушку, как мотылек на свет». – Он невольно глянул на машину, где были дети с Юлькой.
Представил беленького мальчонку и шоколадку, малюсенькую «женщину» и стало нестерпимо горько.
«Но где выход? Сама виновата. Не надо было в этот роддом лезть. Решила отдать – отдай, а не прыгай, как воробей, с ветки на ветку. В крайнем случае, сделай все по-людски, честь по чести. Такая девка с виду классная, а в голове, что на постоялом дворе». Ругая Лену, повторял про себя: «Не приезжай, молодая, еще нарожаешь».
Но никакие заклинания не помогли. Из электрички, горящей огнями вагонов, высыпал народ. И она. Без бинокля узнаешь. Веселов сделал вид, что внимательно рассматривает людей. Но народ быстро растворился в темноте, а Лена вышла на площадь и стала искать машину.
– Эта? – Хищно ткнул Юрок.
Веселов обреченно кивнул.
– Да, видная дамочка, – вожделенно произнес тот и, схватив рацию, затараторил. – Орлы, я гнездо. Пташка прилетела. Брать.
Через пару минут «орлы» доложили. – Взяли, хвоста нет.
– Витя, трогай.
– Куда?
– Рули, покажу.
Ехали недолго. С пустынного шоссе повернули на проселок. Три Жигуленка остановились. Выстроились рядом.
Свою машину Веселов оставил чуть в стороне. Было темно, но он заметил, что кругом густой еловый лес. Недалеко – крутой овраг, поросший деревьями.
Три парня вывели Лену, пригнув ей голову. Но она сопротивлялась, пытаясь поднять ее. Виктор спрятался за спиной Юрка. Тот огромной ручищей ухватил Мохову за волосы, дернул назад и вперился в нее своими стеклянными бельмами. – Жить хочешь?
– Где мои дети? – Голос звучал решительно.
– Юля, покажи товар.
Курьер вынесла два хорошеньких клетчатых кенгурушника. Один был закреплен у нее на груди, второй она держала в руке.
– Твои?
– Да, что вы хотите? Отпустите, не убегу.
– Получишь своих гавриков, если честно расскажешь, как оказалась в роддоме, кто тебя внедрил. Только быстро, иначе малолеток заморозишь. – Юрок взял малыша у Юлии.
– Мне врач посоветовала. Нет, сначала на УЗИ в метро, а потом Игнатова в поликлинике. Я не понимаю, что я сделала? Что вам от меня нужно?
– Не понимаешь, хочешь умереть, как Зоя Космодемьянская? Можно. – Он поднял ребенка вверх и размахнулся, будто хотел ударить об землю.
У Веселова кольнуло под лопаткой, он чуть качнулся.
Лена рванулась так, что два парня, скрутившие ее, едва удержались на ногах, а третий – отлетел в сторону.
– Не нравится, – загоготал Юрок. – Говори, почему сбежала. Скажешь, сосунков в зубы и на все четыре стороны. – Протянул ей ребенка.
Она обняла его свободной рукой, склонилась, тяжело дыша.
– Так, я слушаю.
– Убежала, потому что испугалась. Девочки толковали, будто детей продают в Америку, где лекарства из них делают, вернее косметику.
– Какие девочки?
– В палате со мной лежали.
– А кто продает?
– Не знаю.
– Кто еще болтал, врачи, медсестры?
– Больше никто, честное слово. Я больше ничего не знаю.
– Тихо, не ори, дитенка разбудишь. Почему от него убегала? – Юрок кивнул на Виктора. – Откуда милиция взялась? Что ментам известно?
– Откуда взялась, не знаю. Сказала им, что он мой муж, вроде бы. – Она впервые подняла глаза на Веселова.
Виктору показалось, что тело съежилось и превратилось во что-то жалкое, ничтожное. Хотелось испариться, исчезнуть.
– Муж? – Рассмеялся Юрок. – Что ж ты молчал, Витек, поздравляем. Значит, сосунки твои. Как же вы ухитрились негритоса смастерить?
