крышей царило не меньшее запустение, чем в поселке охотников. Сгнившие в труху полы, просевшие стропила, небо, местами голубеющее сквозь дыры в кровле. Нужно было уносить ноги, пока все это не рухнуло на голову.
По ту сторону крепости обнаружилось еще несколько густо обсаженных деревьями домов. Над крышей одного из них вился вялый дымок.
Не нравилось мне все это – рука ударила по рукояти ольхона, и он послушно запрыгнул в ладонь – ох, не нравилось. Больно тихо. И дымок над стенами дома без крыши… За спиной ощутимо напрягся Чегай. А ведь я так и не сказал ему, что видел на тропе охотников. Забыл.
Невольно пригнувшись, я сделал несколько осторожных шагов к дому, в зубах теплыми толчками застучал пульс. На дереве – в кроне – никого, на соседнем тоже пусто. Можно сделать еще два шага, и заглянуть в окно… Я коротким ударом вогнал ольхон в ножны и повернулся к Чегаю.
– Все. Нет больше никаких заречан.
– Почему? – он подошел, заглянул в окно… – Пожар?
– Пепелище. Гнилая труха так не горит. Здесь жили люди, – я показал на закопченные стены, оплавленные бронзовые листы. Крупные угли, оставшиеся от балок, еще дымились. – Вчера надо было приходить. Сегодня людей здесь уже нет.
«Есть!» – я даже не понял, откуда появилась такая мысль.
Дома в поселке не огораживались каменными заборами. Просто сад, в котором стояло пять каркасов от бывших жилищ. Деревья, кусты… За углом ближайшего дома… Заброшенного дома без крыши…
– Лунный Дракон! Смотри, магола! – Чегай выдернул крупный корень, принялся его очищать.
А я все смотрел и смотрел на угол дома, прислушиваясь к теплому пульсу зубов… Пот… Пахло потом, шерстью, свежей влагой… нет, не влагой… легкий запах молока с острым привкусом страха… Ткань… Едковатый запашок застарелого пота, и свежий, чистый, молочный… Они смешивались, создавая букет, который мог принадлежать молодой девушке, уже созревшей для рождения детей, но ни разу не побывавшей в руках мужчины и одновременно мужику с усталым, не способным скрыть себя телом, из каждой поры которого выделяется неусвоенная органика… Двое?
Я думал, пытался осознать свои мысли… Еда? Кто-то молоденький и вкусный, и еще один, старый и жесткий. При таком подходе к запаху все становилось понятным. Там прячется девчонка и дед.
В те минуты я и не подозревал, что застыв, как истукан, и вперив взгляд в угол дома, затеял психологический поединок. А поскольку о поединке не подозревал, то его не трудно было и выиграть: спрятавшиеся заречане не выдержали, и вышли из укрытия.
– Эй, вы кто?
Все оказалось совершенно точно: приземистый, на голову ниже меня, широкоплечий дед в серой от возраста рапсодии, с длинным копьем в руках, и хорошо сложенная девушка лет двадцати с чуть раскосыми серыми глазами. Девушка держала в одной руке ольхон, а в другой кувшин, такой же как у меня. Объединяли их прически – густые копны черных кудрей, и красные шерстяные браслеты от запястий до локтей, плотно обтягивающие руки. Дед выглядел заметно моложе своих лет, а девица – заметно старше… А еще они были голодными. Это придавало аромату девушки удивительную чистоту и обаяние. Дед все равно пах неприятно. Старость не радость.
– Кто вы такие? – повторил он свой вопрос.
– Я – Чегай из рода властителей Че Великого Небесного Города Повелителя Вселенной! – выпятив грудь сверкнул глазами мой парень. Он небрежно поигрывал ольхоном. – А это Лунный Дракон. Мы возвращаемся из Долины Драконов Дорогой Смертных. А кто вы, заречане?
– Мое имя – Замлеркидморлан, – старик опустил копье и склонил голову, – а это моя внучка, Ирена.
Девушка поставила кувшин на землю и перехватила ольхон двумя руками. Лезвие дрожало в моем направлении. То, что я не обнажал своего клинка, явно приводило ее в замешательство. Ирене хотелось драться.
– Похоже, тут побывали охотники, – взглянул я на тлеющий дом. – У вас никто не погиб?
– Нет, – угрюмо откликнулся дед, – мы вовремя успели спрятаться на смотровом камне.
– Негодяи, подлецы! – внезапно крикнула девушка звонким голосом. Ей очень хотелось перерезать кому-нибудь горло. В отместку.
– Все сожгли… – понял я.
Дед кивнул. Чегай переступил с ноги на ногу, придвинулся ко мне. Он тоже не знал, что делать с обнаженным ножом. Схватка не начиналась, но и прятать оружие первому казалось признаком трусости.
– Мой друг немного проголодался и съел маголу из вашего сада, – развел я руками. – Вы не в обиде?
– Чего теперь, – махнул рукою дед. – Дома нет, чего маголы жалеть?
– Тогда, может быть, вы поедите вместе с ним, а я схожу за водой? У вас есть спуск к Горной струе?
– Есть. Вон там, – он показал приметный камень на берегу реки.
– Хорошо. Может, и для вас набрать? Чего два раза ходить?
Дед пожал плечами. Я улыбнулся Ирене и поднял кувшин из-под ее ног. Она нервно передернула плечами и спрятала ольхон. Драки не будет… у нее даже слезы на глазах выступили. Естественно. В один миг лишиться всего, нажитого в своей жизни, нажитого предками. Поневоле на каждого встречного кидаться станешь.
Спуск к реке – громко сказано. В отполированном камне обрыва оказалось двенадцать выбоин одна под другой, до самой воды. Размер выемок не превышал тех, которые я выгрызал, забираясь на эту чертову гору. По мне – лазать здесь за водой можно только со страховочным поясом. Но – назвался груздем, полезай
