Не помню больше ни одного такого 'футбольного' года, когда так удачно сложилась бы пестрая и разношерстная во многих компонентах, как цыганское одеяло, команда сборной СССР. Мы так разгорчились в предварительных играх, что стали даже надеяться на чудо — попадание в финал чемпионата. Но сначала нас охладила 'железная' сборная Германии, которая еще раз показала, что 'порядок бьет класс, и преградила нам дорогу. Была и последняя надежда на 'бронзу', исчезнувшая, как только мы на наших 'голубых экранах' увидели летящую над полем Уэмбли 'черную пантеру' — Эйсебио.
И все же воспоминания о блистательных играх того чемпионата не меркнут до сих пор, а футбольные успехи наших команд, по-моему, тускнеют год от года. Болельщику со стажем либо остается смотреть хорошо поставленные спектакли английской 'премьер-лиги', либо изнурительную борьбу за выживание в итальянском 'кальчио'. Радует, впрочем, игра многих испанских команд. А что до игр виртуозов футбола в Южной Америке, то они, к сожалению, трудны для просмотра, идут в неудобное время, да и протекают тамошние чемпионаты как-то вне поля интересов европейского футбольного болельщика.
Яркий, комбинационный, грузинский футбол вообще исчез, только отдельные его представители нет- нет и появляются в цветах европейских клубов. А жаль…
Футбольные страсти, разгоревшиеся в тот год, затушевали даже 'брожение умов', связанное с процессом по 'делу писателей Синявского и Даниеля', который был постоянной темой в коридорах нашего института. 'Стукачи' если и были среди сотрудников, то их 'труд' не был заметен, а в Тбилиси подвергался справедливому клеймению. Наш институт даже в свободомыслящем тбилисском окружении выделялся своим непреклонным стремлением к справедливому решению многих внутриполитических вопросов. Многие темы, которые в Москве обсуждались 'на кухнях', здесь подвергались достаточно объективной критике на открытых семинарах. Нашими гостями часто бывали многие из политических оппонентов закостеневшей советской власти, среди которых выделялся участник теоретических семинаров, достаточно известный математик, Александр Сергеевич Вольпин-Есенин. Прикоснуться к сыну 'самого Есенина', это было что-то вродн причащения. Он был организатором исторического 'Митинга гласности' в Москве 5 декабря 1965 года на Пушкинской площади, требующего справедливого и открытого суда над писателями, Даниелем и Терцем. В хрониках диссидентского движения в СССР эта акция в Москве считается первой за время существования советской власти демонстрацией под правозащитными лозунгами.
Интересен тот факт, что митингующие держали плакаты с призывом 'Уважайте Советскую Конституцию!' более всего раздражавшие власть. На митинге раздавали листовку, составленную Есениным- Вольпиным — 'Гражданское обращение', где впервые были сформулированы принципы возможности и необходимости защищать права человека путем строгого следования советским законам. Это правило стало одной из основополагающих концепций правозащитного движения, но по опыту прошедших лет стало ясно, что результат выполнения этого принципа оказался 'нулевой'.
Материалы этого процесса, напечатанные с помощью пишущей машинки на папиросной бумаге, ходили из рук в руки по всем этажам нашего института целый год.
Прошло сорок лет с того 1966 года, и ничего в оставшейся от СССР стране не изменилось, кроме фамилий, протестующих против произвола властей — те же лозунги, те же формы, все более сужающееся пространство справедливости, отсутствие нормального судопроизводства и вранье, бесконечное вранье во всех средствах массовой информации, притупляющее ясность мышления в обществе, служащее только одному — сохранению статус-кво действующего режима.
А ведь тогда, после 'переворота' в Политбюро и смещения Хрущева, вроде бы начались какие-то реформы, так называемые 'косыгинские'. И первые годы правления нового политбюро и обновленного ЦК партии оказались временем стихийно развивавшегося свободомыслия в гораздо больших масштабах, чем при Хрущеве, после ХХ сезда (Приложение), и всех тех 'разоблачений'.
Страной долго правил 'триумвират' из Брежнева, Косыгина и Подгорного, каждый из которых размышлял, как ему свернуть шею остальным двум. (Иза, познакомившаяся где-то с дочерью Брежнева, как-то рассказала мне о разговоре между ними и как та радостно сообщила, что 'мы наконец его сбросили', имея в виду отстранение Подгорного. Обыкновенные пауки в банке).
— 1967–1968 г.г., 'Успехи советской власти в Грузии' -
Прошло еще немного времени и оказалось, что мы вступили в год очередного празднования Советской власти — 50-летний юбилей — очень серьезная по тем временам дата. Официально к этому дню, в соответствии с устоявшимися канонами, специальным 'Указом' был даже учрежден орден Октябрьской Революции. На 'кремлевском канцелярите' это было сформулировано следующим образом — 'в ознаменование 50-летия Великой Октябрьской Социалистической революции Указом Президиума Верховного Совета СССР учреждается орден Октябрьской Революции'. Официальная партийная наука в тиши кабинетов 'Марксизма-Ленинизма' изобрела еще один 'фирман' на историческую память и выдавала его, несмотря на уже многие обнаруженные, невзначай или по недосмотру бдительных 'товарищей', документы. Мы уже тогда знали многое, по крайней мере, уже не вызывали удивления материалы о 'Великой', не совпадающие с официальной установкой, уже знали, что не было 'Октябрьской', что не было и не будет 'социализма' и что было это не революцией, а примитивным 'военным переворотом'.
Власть награждала этим новым орденом самое себя за то, что столько продержалась. Первыми получили орден города Ленинград и Москва, потом РСФСР, а потом Украина. В следующий раз орден достался крейсеру 'Аврора'. Ну а потом награждение приняло вид массового мероприятия, награждались маршалы и генералы за все свои достижения по случаю какой-либо даты, где присутствовало число 'пятьдесят'.
Как это всеобщее, всесоюзное '50 — летие' можно было соотнести с датой образования, например, Грузинской Демократической республики в 1918 году, в соответствии с провозглашенными Лениным в 1917 году принципами 'советской демократии', сказать трудно. Впрочем, 'великий вождь мирового пролетариата' (в те далекие годы таковым был объявлен В. И. Ленин, позже — Сталин) никогда особенно не считался со своими собственными заверениями или принципами. Можно привести несколько документированных сведений об этом времени, целях и задачах Советской власти на Кавказе, крайней неразборчивости этой власти в средствах для достижения главной тогда ее цели — Бакинской нефти.
20 января Кавказский краевой комитет РКП(б) обратился к 'трудящимся Грузии, Азербайджана и Армении' с призывом к вооруженному восстанию. Поводом для такого призыва послужило признание 12 января 1920 года странами Антанты Грузии и Азербайджана де-факто.
15 марта 1920 года Кавказский краевой комитет РКП(б) 'от имени всех коммунистических организаций Кавказа и трудящихся масс' обратился к советской России с просьбой помочь им в их борьбе за победу советской власти. А 23 марта на заседании того же комитета РКП(б) было принято решение о провозглашении 'Советской власти в Южной Осетии и организации Юго-Осетинского Ревкома'. По этому же решению в распоряжение ревкома было передано 100 тысяч рублей. ('Борьба за победу Советской власти в Грузии', Тбилиси, 1958, с. 552).
6 мая 1920 года незаконно провозглашенный Юго-Осетинский ревком принял решение — 'объявить советскую власть пока в Рокском районе, закрыть ущелья, обороняясь от врагов трудового народа (т. е. от грузинских правительственных войск, которые должны были укрепить подступы к перевалам, так как с юга наступала Турция)… присоединиться к РСФСР… о чем известить Москву и демократическую Грузию' (Там же, с. 562).
Еще в телеграмме от 17 марта Ленин говорил о необходимости взять Баку и Тифлис. Но к началу мая внешнеполитическое положение Советов осложнилось в результате выступления Польши, в апреле 1920 года польские войска развили своё наступление и вскоре заняли Житомир и Киев. В мае поляки с успехом преодолевали наступательные действия Красной Армии, угрожая Одессе, Минску и Гомелю.
В этих условиях Советской России пришлось пойти на уступки Грузии, и 7 мая 1920 года в Москве особо уполномоченный правительства Грузии Г. И. Уратадзе и заместитель наркома по иностранным делам Л. М. Карахан подписали договор между Грузией и Россией. По этому договору РСФСР, исходя из права всех народов на свободное самоопределение вплоть до полного отделения от государства, в состав которого они входили, безоговорочно признавала и добровольно отказывалась 'от всяких суверенных прав, кои
