Очнулся я в рекреационной зоне. Я висел в невесомости под потолком, неподалеку от спального места, рядом висела Маша, она обнимала меня, нежно поглаживала по голове и приговаривала:
– Бедный мой, как же тебя досталось.
Я открыл глаза и буркнул:
– Кто бы говорил.
– Прости, – сказала Маша.
В ее голосе не слышалось ни малейшей нотки раскаяния.
– Ты сам вынудил меня так поступить, – продолжала она. – Ты не оставил мне другого выхода. Ну, в самом деле, что мне еще оставалось?
– Что с Генрихом? – спросил я.
Маша не ответила, она просто отвела взгляд.
– Уже все? – спросил я. – Торпеда уже взорвалась?
Маша кивнула.
– Генриха больше нет, – сказала она. – Ни в каком смысле. Он был в самом эпицентре.
– И что теперь? – спросил я.
Маша пожала плечами.
– Не знаю, – ответила она. – У корабля спроси.
– Так он сам принял решение бомбить Буэнос? – спросил я. – Разве не ты приняла командование?
– Нет. Корабль предлагал мне это, но я отказалась.
– Почему?
Маша снова пожала плечами.
– А зачем? – ответила она вопросом на вопрос. – Корабль справится лучше. Да и противно это…
– А чужими руками не противно убивать друга?
Маша передернула плечами и отвернулась.
– Не трави, – тихо сказала она. – Кто-то из нас должен был сделать это. Ты струсил, осталась только я.
– Я не струсил! – воскликнул я.
– Струсил, – возразила Маша. – Испугался погубить свою душу, решил, что лучше погубить пусть целые миллиарды душ, но чужих. А знаешь, что говорил господь? Он говорил: «Кто погубит свою душу ради меня, тот спасет, а кто спасет, тот погубит».
– Я не верю в бога, – отрезал я. – Мне наплевать, кто что там говорил.
– Ему тоже наплевать, кто во что верит, – сказала Маша. – А я ведь верила в тебя. Дура. Должна была раньше все понять, когда ты накричал на корабль за то, что он прервал реанимацию олигофренов. Я-то думала, ты понимаешь, а на самом деле ты такой же, как все.
– Какой? – не понял я. – Что значит как все?
– А то ты не знаешь. Большинство людей подобны роботам или разумным кораблям вроде нашего. Есть программы, которые называются правилами или законами или заповедями или как-то еще, и есть мозг – маленький, но очень мощный компьютер, в который эти программы загружены. Человек думает, что он решает, выбирает, придумывает, но на самом деле все предопределено заранее. Я раньше думала, что ты другой, но я ошибалась. Просто на тебя программы действуют еще сильнее, чем на других людей. Друзей нельзя предавать, никого нельзя убивать без нужды, нельзя бросать в беде своего ближнего… А сейчас тебя приперло в угол, соблюсти сразу все правила невозможно и нужно выбирать, какое правило похерить. Компьютер в такой ситуации зависает, а человек впадает в истерику. Или в ступор, как ты. Решение очевидно, но оно нарушает твои правила и ты его отвергаешь. Есть и другие решения, но каждое из них тоже нарушает какое-то правило. Ты как волк на охоте, который не может перепрыгнуть через флажки.
– Волки перепрыгивают через флажки, – заметил я. – Я однажды смотрел научно-популярную программу по телевизору, там говорили, что волки научились перепрыгивать флажки триста лет назад.
– А ты так и не научился, – вздохнула Маша. – И, наверное, никогда уже не научишься.
– Алекс, ты уже пришел в себя? – подал голос корабль.
– Вроде да, – ответил я. – Генрих мертв?
– Мертв, – подтвердил корабль. – Город Буэнос уничтожен. Спутник чужих самоликвидировался, повредив две моих торпеды, они сейчас ремонтируются. Я хотел захватить спутник для изучения, но не вышло. Все известные агенты чужих на планете уничтожены.
– Сколько ударов ты нанес по планете?
– Три. Буэнос, Лох и безымянное поселение рядом с руинами Китежграда. Пока все.
– Что все? – не понял я.
– Все – в смысле доклад окончен, – пояснил корабль. – Я немного подумал о наших дальнейших действиях, могу поделиться соображениями. Ты готов меня выслушать?
– Готов, – буркнул я.
