Глава 4
Среда
Андрей со вздохом закрутил вентиль. Пена в баке бурлила, но не так задорно, как раньше, – работала всего одна труба, да и та не в полную силу. Переваривать быстрее сегодня Барсик не мог.
«Небось, не тем накормили,” – озаботился Андрей. И хотя он помнил, что Барсик поглощает все, кроме камней и железа, он продолжал развивать эту мысль. Думать о чем-то другом он был не в состоянии.
– Ясно, отравили, – пробормотал Андрей. – Дрянь какую-нибудь подсунули, а ты, глупенький, стрескал. Им-то что, им главное производительность, объемы. А ты и веришь. А придет какой-нибудь Царапин – ему же наплевать. Он только о себе… Или не отравили – слово плохое сказали. Ты же понимаешь. Ты такой, да… Все понимаешь.
Андрей погладил стеклянный колпак и взял из шкафа позавчерашнюю бутылку лимонада.
– Белкин, как дела? – крикнула в ухе радиотаблетка.
– Худо ему.
– Да что ж вы все?.. – обозлился крикнул Чумаков. – Какая смена уже талдычит: «больной, больной!..» Ты второй вентиль не пробовал?
– Закрыл я его. Столько он не ест.
– Ну, черт с ним. До вечера подождем, а там решим. Если не очухается, будем резать.
– Оперировать? – уточнил Андрей.
– Как хочешь, так и называй. Молись, чтоб не в твою смену.
– Это страшно?
– Да. Вонища страшная. Крышку же снимать придется.
– Ветеринары придут?
– Сами управимся. Опустим в бак мясорубку, и…
– Мясорубку?!
Андрей надеялся, что бригадир, как всегда, глумится.
– Не настоящую, конечно, – сказал Чумаков. – Но они похожи. Винт огромный, по диаметру бака, и лопасти у него острые, как бритва. И с зубцами. Порубим твоего монстра и запустим в емкость нового.
Чумаков не скрывал, что разговор доставляет ему удовольствие.
– Естественная ротация, – пояснил он. – Новый монстрик сначала подрастет, наберет массу, а потом включится в наше грязное дело.
– Вы хотите его убить?! – воскликнул Андрей. – Но его можно вылечить! Те, кто его создал…
– Ты рехнулся, Белкин. Все, мне некогда. Отбой.
Андрей судорожно глотнул из бутылки и сел на стульчик. Такой жути он еще не слышал. Сунуть в живое существо пропеллер!.. и скормить останки его родственнику! Какая-то «ротация»… Не иначе, от слова «рот». Но почему естественная? Что, жрать друг друга – это естественно?!
– Барсик… – робко позвал Андрей. – Барсик! Неужели и ты?.. ты тоже ел кого-то из своих? Нет. Ты бы не стал. Ты на такое не способен.
Существо в баке молчало.
Андрей допил лимонад и кинул бутылку в ведро. Бутылка пролетела мимо, и он, крякнув, пошел ее поднимать. Обходя круглую емкость, он заметил, что на ней чего-то не хватает. Кепка, прикрывавшая бирку, пропала.
Вот в чем дело! Кепку кто-то убрал, и номер с позорным кодом «НР» – «неразумный» оказался на всеобщем обозрении. И Барсик… он так этого стеснялся… вот, от чего он болеет. Черствые люди… Рубить живое! Он же просто обиделся. За это не убивают.
Андрей проверил все шкафы – кепки нигде не было. Ценности она не представляла, в гуманитарке таких навалом, а с карточки за нее спишут не больше, чем за шнурки. Позариться на нее никто не мог, значит, убрали специально. Чумаков?.. Нет, он сюда заходит редко. Из своих кто-то? Но зачем?
Андрей снова поискал – тщательно, на каждой полке, и, ничего не найдя, снял с себя халат.
– Не печалься, Барсик, мы все прикроем. Пока будет так, а потом я что-нибудь из дома принесу. Или, хочешь, краску в лавке возьмем? Замажем твою бирку в несколько слоев, чтобы никто и никогда…
Убедившись, что халат держится на винте крепко, Андрей вгляделся в бурлящую пену.
– Надо, Барсик, пойми, – ласково проговорил он. – Надо кушать больше. От этого и тебе будет хорошо, и остальным. И Чумакову тоже. Простим его, Барсик, правда? Он как бы инвалид, Чумаков этот. Так, вроде, незаметно, а поближе его узнаешь, и жалко становится. У него нет чего-то важного. Может, половину души отрезали, или в сердце что-то нарушено. И еще… они ведь, не черы, тоже со своими проблемами… Им за все платить надо. Вот я тебе краску задаром возьму, а Чумакову пришлось бы за деньги…
Андрей прижался щекой к теплому стеклу и продолжал нашептывать. Он рассказывал Барсику о странном поведении Никиты Николаевича, о своей бывшей наставнице Эльзе Васильевне, о Сергее Сергеевиче и его замечательном приборчике, и о повышении интеллект-статуса, и о покупке терминала…
Когда Андрей оторвался от колпака, то обнаружил, что пены в емкости стало чуть меньше. Уровень падал, Барсик начал есть активней.
– Какой ты молодец!
Андрей вызвал бригадира и победно сообщил, что операция Барсику уже не требуется. Чумаков что-то пролаял и отключился – он был занят.
До вечера Андрей так и не присел. У Барсика еще случались кризисы – он то взбрыкивал и отказывался есть совсем, то опять брался за ум, заставляя Андрея бежать к трубе и раскручивать вентили. Андрей даже подумывал, не остаться ли ему на следующую смену – естественно, бесплатно. Раньше, когда его менял профессор, он уходил с конвертера со спокойной душой, но на новенького, Царапина, полагаться было нельзя.
– Угробит он моего Барсика, – бормотал Андрей. – Окончательно угробит, ему же наплевать.
– Белкин, как дела? – проревело в ухе.
– Два канала, – доложил он с гордостью.
– Два?.. – задумался бригадир. – Штатный минимум… Добро, пускай пока поживет. Да, вот что! После тебя сегодня Новиков заступит.
– Новиков?! – Андрей подпрыгнул от радости.
– Царапин опаздывает, просил подменить. Он, видишь ли, плохо себя чувствует. Трудяга!.. – хмыкнул Чумаков. – Еще раз почувствует себя плохо – будет себя чувствовать безработным. Нам тут хворые не нужны. Верно говорю, Белкин?
– Верно!
Новиков пришел минут через десять. Андрей обрисовал ему ситуацию и молча показал на висящий поверх таблички халат. Сменщик так же молча покачал головой. Кепку снял не он, конечно. Андрей на него и не думал. Новиков, с виду неприступный и вечно злой, был человеком неплохим.
На улице еще не стемнело, и у помойки Андрей решил не останавливаться. В следующий раз смена закончится позже, вот тогда можно будет полюбоваться, а сегодня он что-то уморился. Барсик, стервец, совсем его загонял.
На полпути к линейке, когда Андрей проходил мимо лесопосадок, ему вдруг показалось, что из деревьев доносятся какие-то вопли. Он нерешительно оглянулся – по территории конвертера ползало четыре комбайна, у станции виднелась чья-то спина; больше поблизости никого не было.
Крик послышался снова, уже отчетливо. Кто-то звал на помощь.
Если Андрея о чем-то просили, то он, как правило, откликался. Но сейчас он почему-то вспомнил слова профессора про незнакомку в кустах. Сойдя с дорожки, он остановился и закусил губу. Хоть Никита Николаевич и ослаб рассудком, до полного маразма ему было далеко.
– Убива-ают!! – завопили из рощи.
Срывающийся в хрип голос принадлежал мужчине, и Андрей, обругав себя трусом, помчался к деревьям.
Дрались трое, точнее, драка уже закончилась, и началось дикое, жесточайшее избиение. Молодые парни в разодранных майках молотили ногами едва шевелящееся тело. Человек на земле тихо мычал. Все, на что у него осталось сил, – это подтянуть колени в животу и закрыть лицо.
