– Надо помириться. И подстричься.
– Помирюсь, – заверил Андрей.
Голову ему проводами наставник не обматывал, и это было особенно приятно. Профессор тогда ерунду сказал: «проводов намотают». Никаких проводов не наблюдалось – только шнур, соединяющий прибор с терминалом.
– Это и есть «экспериментальная модель»?
– Ты ее не помнишь?
– Как я могу ее помнить?
– Ты такую же в пять лет видел, при пером контроле. И обруч, и ящичек. Просто раньше они с проводами были.
– С проводами?..
Андрею отчего-то стало досадно.
– Но кроме корпуса тут все другое, новое.
Наставник продолжал возиться с терминалом. Андрей, как мог, вытягивал шею, но экрана все равно не видел. Он хотел передвинуть кресло, но самовольно это делать побоялся, а спрашивать разрешения побоялся тоже.
– К празднику готов? – деловито спросил наставник.
– К празднику?..
– Вот те на! – Сергей Сергеевич оторвался от чемоданчика. – Завтра День Единения Народов!
– Ах, это… Гулянья по монитору посмотрю, и спать. Мне в субботу на конвертер.
– Ну, брат! – хмыкнул он. – Надо готовиться! Такой день два раза в год. Подарки надо дарить, поздравлять всех.
– Я поздравляю, – уныло ответил Андрей. – Когда работаю – на работе, а так – кого на улице встречу из знакомых. Того и поздравляю.
– Это правильно, – сказал Сергей Сергеевич. – Расслабься, постарайся ни о чем не думать… если не получится – не страшно. Главное, не беспокойся. Ну что, поехали?
– Поехали!!
У Андрея захватило дух. Мягкий обруч на лбу был связан с «экспериментальной моделью», а та – с сетевым терминалом, подключенным к разъему в стене. Значит, штуковина на голове объединяла его со всей Сетью! В это трудно было поверить, еще трудней это было представить.
В одном из сериалов люди, сливаясь с Сетью, попадали в какой-то угрюмый город и встречались там со всякими удивительными существами. Андрей же по-прежнему находился в кресле, и все вокруг оставалось до обидного реальным.
– Я уже начал?.. Начал умнеть? – спросил он взволнованно.
– Заткнись! – рявкнул наставник.
Он тронул на терминале пару кнопок и снова вперился в экран. Андрей подумал, что все идет как надо, и закрыл глаза, но в этот момент позвонили.
– Кто это? Кто приперся? – прошипел Сергей Сергеевич.
– Не знаю. Никто не должен… Разве что Илья.
– Какой Илья?
– Друг, – молвил Андрей, поднимая голову.
В дверь позвонили еще раз. Сергей Сергеевич вздохнул и щелкнул по клавише.
– Не отвяжутся. Сюда их не зови. Скажи, что занят, и иди назад. Быстро!
Андрей снял обруч и, почесав лоб, пошел открывать. Он готов был придушить любого, кто бы там ни оказался.
Придушить не удалось – в коридоре стоял дознаватель Иван Петрович Белкин.
– Долго идешь. Квартира слишком большая? – Белкин переступил через порог и махнул жетоном. – Ты не один? Дама?.. – Он заглянул в комнату и кивнул наставнику. – Я ненадолго. Пара вопросов, и все.
– На сегодня мы закончили, – молвил Сергей Сергеевич.
– Что вы сказали? – нахмурился полицейский.
– Я не вам, я Белкину. – Наставник принужденно улыбнулся и протиснулся к двери.
Неизвестно, когда он свернул свое хозяйство, но прибор уже лежал в коробке, а терминал стал обычным чемоданчиком.
– А-а!.. А то я ведь тоже Белкин. Иван Петрович.
– Сергей Сергеевич. Очень приятно.
– Мы с вами уже виделись.
– Возможно. Не уверен.
– Мы успели? – спросил Андрей. – Хоть что-нибудь успели?
– Что ты могли успеть? После закончим. Я зайду как-нибудь, – сказал Сергей Сергеевич.
– Кто такой? – осведомился дознаватель, закрывая за ним дверь.
– Мой новый наставник.
– Наставник?.. – Белкин задумался. – Любопытно…
Он вошел в комнату и, расстегнув пиджак, уселся в кресло. Он все делал нарочито медленно, словно показывая, что обещанная пара вопросов может продлиться до вечера.
Андрей его ненавидел. Он так надеялся на «экспериментальную модель», так ждал этого дня, что еле до него дожил, а тут появляется какой-то тип и выгоняет единственного человека, единственного во всем мире…
– И что же вы тут не успели? – отрешенно спросил дознаватель.
– Иван Петрович!.. Опять кого-то убили? И опять под моим окном? Может, мне к вам в участок устроиться, а? Найдется у вас вакансия на семьдесят пять баллов?
– Тихо, тихо! Ты что это развоевался? Вакансий у нас нет, а труп есть, – сказал Белкин. – Не под твоим окном, подальше чуть-чуть. Но из той же серии.
– Из какой «серии»?
– Из странной. Мы с тобой поговорили во вторник утром. А вечером, во вторник, был уже следующий, гражданин Тарасов.
– Так это… – оторопел Андрей. – Это не я!
– Слава богу! А то пришлось бы тебя арестовать.
Иван Петрович смотрел в сторону, и Андрей не понял – дурачится он, или говорит всерьез.
– Кстати, прочитал я Пушкина.
– Вы не забыли?
– Я, гражданин однофамилец, ничего не забываю. Повести покойного гм-гм… меня.
Андрей сообразил, что Белкин все-таки смеется.
– Не понравились мне эти повести, – продолжал дознаватель. – Они все хорошо кончаются.
– Что же в этом плохого?
– В жизни так бывает не всегда.
– Вы пессимист, Иван Петрович? Чаю хотите?
– Давай. Печенье у тебя есть? Люблю с печеньем.
Андрей сполоснул без того чистые чашки и налил в них заварки, Белкину – побольше. Он потихоньку оттаивал. Во-первых, у Сергея Сергеевича все равно что-то не ладилось – Андрей это определил по ощущениям в голове. Вернее, по отсутствию каких-либо ощущений.
Во-вторых, Белкин прочел «Повести Белкина» – прочел с его подачи, и Андрей испытывал такую гордость, будто написал эти повести сам.
И еще – ему льстило, что он может запросто попить чайку с полицейским, у которого статус аж семьсот пятнадцать баллов.
– Иван Петрович! – позвал он из кухни. – Правда, что наставниками становятся не ради гуманизма, а для карьеры?
– А гуманизм – это, по-твоему, что?
– Не знаю… Наверно, любить людей.
– Наставники – тоже люди. Вот они себя и любят. Получается как раз гуманизм.
