– Тебя в пять лет забраковали. Ты, наверно, уже и не помнишь, как контроль проходил. Датчики и считывающий блок. Блок через терминал подключается к Сети и связывается… с чем-то там связывается. Я не инженер, ты понимаешь. Но это делается только три раза, после двадцати лет полному контролю никто не подвергается. Потом уже проще, по сетчатке. Это тебе знакомо, это мы все каждый месяц…
Иван Петрович подошел к окну и застыл, будто хотел увидеть, как в доме напротив убивают Аристарха Павлова.
– Зачем тебе статус мерили? Тебе тридцать два года, твой ИС давно сложился, и ничего нового в тебе уже не появится. Плюс-минус процент, ерунда.
– Это незаконно?
– Если б было незаконно, я бы кинул твоего наставника мордой в пол, и все показания он давал бы, лежа на животе. Но это всего лишь непонятно. Всего лишь. Задержать его я не могу. Блок считывающий был? – резко спросил Белкин. – Был блок?!
– Я знаю только один блок. Номер тридцать семь. Я в нем живу.
Иван Петрович взял со стола диктофон и убрал его в карман, при этом Андрей не успел заметить – горят на диске какие-нибудь лампочки, или нет.
– Хозяин – барин… – сказал Белкин. – По крайней мере, я знаю, из кого жилы тянуть. В случае, если тебя убьют. Сергей Сергеич запираться не станет, всех назовет. И все кончится хорошо – как у Пушкина. Счастливо.
– Ага. Может, еще чайку? Глядишь, еще кто-нибудь пожалует.
– Счастливо, – повторил дознаватель и, хлопнув его по плечу, вышел.
Андрей сидел еще минут десять, пока не доел печенье, потом встал и со стоном завалился на кровать. Сбоку зашуршала книга, и он, повертев ее в руках, сунул под подушку. Рывком поднявшись, он воткнул монитор в разъем и вернулся обратно к кровати.
Показывали что-то обыкновенное – со стрельбой и длинными разговорами. Разговорами Андрей был сыт по горло, но все же смотрел. Его не волновало, кто из героев победит – рыжий, со шрамом, или лысый, в блестящей куртке. Кто бы из них не выиграл, для него, чера Андрея Белкина, уже ничего не изменится.
Разве что «плюс-минус процент» интеллект-статуса. Но это и впрямь ерунда, не стоит и заводиться.
Разве что убьют – вместе с рехнувшимся профессором и его знакомым Эйнштейном.
Андрею было совершенно не интересно, но он продолжал смотреть фильм. Рыжий и лысый уже полчаса лупили друг друга железными палками, а крови все не было…
– По отчету Георгия, все прошло нормально, – сказали где-то за левым ухом.
Илья обернулся, хотя давно привык, что слева никого не оказывается. И все-таки иногда он оборачивался – даже по прошествии стольких лет.
– Он на самом деле Гоша? – спросил Илья. – Передайте своему Гоше, что он осел. И Гришаня – тоже. Так парня отделали, я его еле довез.
– Парня?..
– Объект, – поправился Илья.
– А-а… Это для правдоподобия. Не понарошку же им его бить. Ну, и как ты вышел из положения?
– Я его танозином намазал. Не чистым, конечно. Картошки добавил, геркулеса…
– А это зачем?
– Тоже для правдоподобия.
– Все в игрушки играешь! Следующие шаги?..
– Изучаю окружение.
– И что у него с окружением?
– Есть некий Вадик, живет в том же корпусе. Между прочим, он…
Илья посмотрел на стену и вдруг представил, как убивает художника, ножом ли, вилкой – все равно. Убивает, и сжигает картины, потому что забрать их себе невозможно, а оставить, чтобы черы прикрывали ими дырки в обоях, – невозможно вдвойне.
– Ну?! Царапин! Что он там «между прочим»?
– Да… ничего особенного. Такой же, как объект.
– Такой же?
– Нет, нет, – спохватился он. – В смысле, чер обычный. Все разговоры – про женщин, про сериалы… Мусор, а не человек. Буду щупать дальше.
– Ну, щупай, щупай. Запоминай новый адрес.
– Что?! – вскричал Илья. – Опять адрес?! Я в палачи не нанимался! Завтра праздник всенародный, а вы меня на такой грех толкаете.
– Грешить придется сегодня, на завтра планы особые. Запоминай: зовут Григорий, фамилия – Эйнштейн.
– Потомок, что ли? – хохотнул Илья.
– Нет. Но такой же нездоровый.
– Лечить бы их, а? Убивать-то что ж…
– Наследственные болезни не лечатся. Все, много болтаешь.
– Овчарка ты лишайная! – бросил Илья в выключенный браслет и пошел на кухню.
Достав из стола нож, он внимательно его осмотрел и почувствовал, как между лопаток пробежала холодная капля: на лезвии, у самой ручки, виднелось пятнышко крови.
Илья открыл кран и схватил мочалку, но сколько он не тер, пятно оставалось на месте. Он потратил всего пару минут, но за эти минуты чуть не лишился рассудка: сыпал соль, скоблил лезвие другим ножом – без толку. Илья уже готов был выть от отчаяния, когда понял, что пятнышко – это вовсе не кровь, а брак закалки.
Он опустился на табуретку и перевел дыхание. Рубашка была насквозь мокрой, а руки ходили ходуном, словно с перепоя. Хорош палач, ничего не скажешь…
Илья вытер нож и швырнул его в ящик. Нет уж, больше рисковать он не станет. На месте что-нибудь найдется, а не найдется – можно элементарно задушить. Лишь бы не таскать эту дрянь к себе домой.
Приняв душ, Илья расчесал волосы и оделся в чистое. Глянул в зеркало – совсем другой вид. И руки уже успокоились. Там же, на ноже, не кровь была – просто сталь паршивая. При чем тут кровь? Никакой крови. Все нормально.
Надо будет заняться гардеробчиком, отметил Илья. Комплект одежды номер первый и номер второй – скудновато даже для чера. Ботинки купить бы человеческие, а не эти, на пластиковой подошве, по полкило весом. Деньги, конвой собачий, деньги!..
Деньги у него были, и, по словам начальства, немалые. Илья получал на кредитку ежемесячно, плюс за каждое мероприятие, но ни единым кредит-пунктом он воспользоваться не мог, – карта хранилась у того же начальства.
«Где ты видел богатых черов?» – вопрошал незримый голос, и Илья, скрипя зубами, соглашался. Богатых черов не бывает.
Зато к моменту отставки должно было накопиться прилично. Илье – опять же, с чужих слов – готовили легенду о наследстве. Его это радовало, но денег на текущие расходы не прибавляло, а три крепа за смену, что он получал на конвертере, сулили новые летние туфли аккурат к зиме.
Впрочем, кое-какой вариант у него появился. Илья не случайно задумался об одежде – он редко думал о чем-то случайно, без повода.
Пока Белкин дремал, Илья пошарил в его вещах и наткнулся на кредитную карту. Андрей ее особенно и не прятал, по крайней мере, не так старательно, чтоб Илья не нашел. Конечно – в шкафу, конечно – в стопке постельного белья. Кепку можно было и не трогать. А то, видишь ли, чудовище у них болеет…
«У нас, – оговорился Илья. – У нас, на дерьмофабрике».
Вчера он кредитку не взял – слишком рискованно, но деньги уже считал своими. Интересно, сколько там? Сто, двести? Лучше двести, тогда и на ботинки хватит, и еще на бухалово останется.
Выйдя на улицу, Илья миновал так называемую детскую площадку и подошел к остановке. Районный автобус, как и линейка, был бесплатным, хотя Илья предпочел бы платить, но ехать сидя. В муниципальном транспорте подобное излишество было не предусмотрено.
