– Из будущего? – Лопатин словно бы удивился. – Ты отсюда смотри. Зачем тебе будущее? Узнаешь результат – не сможешь выбирать. Пока ты его не знаешь, ты свободен.
– Но это же фикция! Мы все равно выбираем только то, что должны!
– Сами выбираем, – со значением ответил Василий Вениаминович. – А то, что наш выбор совпадает с предначертанным… Ну, раз он совпадает… считай совпадением.
– И давно вы этим самообманом занимаетесь?
– Давно ли я служу? Давно, Шорох.
Олег отодвинул чашку и поставил на ее место пепельницу.
– Реализую свою свободу, – мрачно пояснил он, вытряхивая из пачки сигарету. – В пределах дозволенного.
– Решил, что жить уже не интересно? – сочувственно проговорил Лопатин. – Ты сильный оператор, Шорох. Прелесть, кажется, такими вопросами не задается, она во всем уверена… А чем раньше человек ломается, тем лучше.
– Чего ж это лучше-то?.. – растерялся Олег.
– Все пройдет. Хочешь, возьми отпуск, слетай куда-нибудь на острова. Поваляйся, погрейся. Попробуй вернуться к обычной жизни. И возвращайся в Службу.
Шорохов потупился и задумчиво погонял по столу круглый крекер. Его подмывало рассказать о своем визите к Рыжей, но он сдержался. Задавать новые вопросы про Ивана Ивановича и вовсе было бессмысленно – Лопатин давно уже ответил, и вполне определенно.
– Ну, чего еще хорошего видел? – спросил Василий Вениаминович.
– Видел нашу Асю… Местную, в девяносто пятом. Молоденькая… В тачке ехала, – добавил Олег, прищурившись. – С уродами какими-то…
– Не перепутал?
– Да мы с ней рядом на светофоре… – начал Шорохов, но прикусил язык. – Нет… это она на светофоре, а я… – Он поймал суровый взгляд начальника и вздохнул. – Вот же, протрепался, кретин… Надеюсь, это не сильно повлияет на будущее?
– А что теперь остается? Только надеяться, – сказал Лопатин.
– Ничего же не случилось… Все на месте.
– Как будто… – нехотя отозвался он. – Но если что и случится, вряд ли кто-то заметит. Прямо вам об этом в школе не говорили, однако намекали достаточно прозрачно.
Олег вздернул брови.
– Шорох, у тебя что-то с памятью творится… Это уже не первый раз. Не беспокоит?
– Беспокоит меня другое. Федяченко дал понять, что организация всяких… э-э… экскурсий и тому подобного… Что это для оперов нормальная практика.
– Не нормальная. – Лопатин насупился и вновь взялся за трубку. – Есть операторы… Они называют себя диггерами… Говнюки они все. И Лис тоже грешил… Я знаю, знаю! – Василий Вениаминович выставил руку, не позволяя Олегу возразить. – Ты его не сдал, и он тебя, случись что, не сдаст. Это и не обязательно. И так все известно.
О чем идет речь, Шорохов представлял весьма смутно. Встреча с Лисом у него была, и разговор на лестнице он помнил, но все это, кажется, имело отношение к какой-то рядовой операции.
– С диггерами Служба борется, – сказал Лопатин. – Увольняет иногда. Иногда еще круче… Но они, по большому счету, часть той же системы.
– И то, что они делают, уже кем-то сделано… Как с вендеттой мадам вице-спикера.
– В жизни все не так прямо и не так жестко, – возразил Василий Вениаминович. – Скоро убедишься. Есть один финт… Но пока об этом говорить рано, мне еще нужно согласовать с начальством… Хочет Крикова вторжения в прошлое – получит свое вторжение.
– Так что, в итоге она никого не убьет?
– Убьет, убьет, – заверил Лопатин. – Собственноручно, из именного «Кольта».
Олег допил чай и затушил сигарету.
– Вы, Василь Вениаминыч… Вы сами толкаете меня на преступление. Нелогично.
– Прошлое изменить можно, судьбу – нельзя, Шорох. Ты все равно окажешься в диггерах.
– В преступниках, – уточнил Олег. – И много я совершу вторжений?
– Много, – ответил Лопатин без улыбки.
Работы было полно, но после чаепития с Василием Вениаминовичем она казалась дурной и ненужной. Не то чтобы Шорохов разленился – он просто перестал видеть смысл.
Он стартовал в декабре и финишировал в нем же, но двумя днями раньше. Чайник исчез, Лопатин оделся в пальто и передвинулся в сторону, в кабинете появилась Ася и еще один Олег. Пол покрылся пылью, а столы – кипами старых отчетов. Вот их-то Олег и уничтожал на портативном резаке – совал в него лист за листом, при этом еще успевал что-то почитывать.
– Здрась, Василь Вениаминыч! – гаркнул Шорохов, насколько мог бодро. – Привет, Аська. Здорово, Шорох.
Олег приблизился к Лопатину и церемонно пожал ему руку. Начальник был удивлен, но лишь самую малость. Просто не ждал. Ася, в отличие от Василия Вениаминовича, растерялась всерьез, и Шорохов, не преминув этим воспользоваться, чмокнул ее в щечку. Самому себе он кивнул – этого было вполне достаточно.
– Здорово… – оцепенело произнес двойник, опуская в прорезь очередную страницу.
– Василий Вениаминыч, я тут еще часа два проторчу, – сказал Шорохов. – В смысле, он…
– Откуда ты знаешь? Ах, да…
– Вот именно. Бумажки и Прелесть порезать может. А мне бы сейчас… то есть ему… сгонять бы кой- куда. Работы, Василь Вениаминыч!.. – страдальчески закончил Шорохов и для выразительности чиркнул себя ладонью по горлу.
Лопатин немного покочевряжился и разрешил. Собственно, Шорохов и не сомневался – ведь так все и было. Двойник, заскучавший на резке бумаги, согласился сразу – оно и понятно: не терпелось человеку в бой. Глаза у него светились неподдельной гордостью и честным желанием служить. Олег даже позавидовал. А кроме гордости там горела, прямо-таки пылала уверенность, что черное – это черное, а белое – уж точно не синее.
«Ничего, родной, это у тебя ненадолго», – подумал Шорохов.
Прелесть отмалчивалась, лишь вякнула что-то невразумительное про логику. Было бы у Олега свободное время, он бы об этом кое-что рассказал, но сейчас он действительно торопился.
Затем Прелесть предложила Василию Вениаминовичу послать на операцию ее, но эту тему Лопатин закрыл не обсуждая. И правильно: послать туда Асю Шорохов сам бы не позволил. Гражданка Цыбина, алчущая перемен в жизни, притащится в роддом с двумя помощниками, «Музыкантом» и «Боксером». Подставлять Прелесть под удар, пусть и маловероятный, Олег не собирался.
Двойник тоже что-то пробухтел – мол, не фиг, Ася, оставайся тут. Шорохов исподтишка показал ему большой палец, но тот, кажется, не заметил.
Олег отдал Лопатину минидиск с ориентировкой, и двойник, едва взглянув на экран, заявил, по- школярски безапелляционно:
– Задача из учебника.
Шорохов его не винил – он и впрямь был еще школяром.
– Ты там далеко? – многозначительно спросил Лопатин.
Олег так же многозначительно потрогал щетину на шее – жест предназначался в основном двойнику, но кроме Василия Вениаминовича его никто не расшифровал.
– Помнишь сегодняшний день?
– И весьма подробно, – заверил Шорохов.
– Василий Вениаминович! – подал голос двойник. – Если он знает, что это было, значит, так оно и было. Фактически я уже все сделал.
– Ты мне голову не дури! – строго ответил тот. – Пока ты не включил свой синхронизатор, ничего еще не сделано, ясно? А помнить можно все что угодно, в том числе и то, чего никогда не было.
Олег прислонился к шкафу и озадаченно посмотрел на мигающую лампу. Двое суток спустя, за чаем,
