Приехали, стало быть…
– Школа есть, но адреса у нее нет, – печально подытожила Ася. – Вздор какой… Не на Марсе же она находится…
– Она в нашей памяти, – ответил Шорохов. – Это все, что нам о ней известно.
«И не только школа, – уточнил он про себя. – У некоторых вместе со служебными адресами пропадают и домашние. И не из памяти пропадают, между прочим. Там-то они остаются. А пропадают из жизни. И это скорее паршиво, чем как-либо еще…».
– С вербовкой у тебя тоже не прояснилось? Нового ничего?..
– Сказала же, нет! – раздраженно отозвалась Прелесть. – У меня… – Она подвигала пустую пачку «Салема» и нехотя взяла его «Кент». – У меня хуже, Шорох. Я надеялась, это все из-за коррекции… А ни фига, оказывается. Коррекция ни при чем. Это с мозгами беда.
– Ну прям уж!..
– Заглохни. Я кое-что помню… Чего на самом деле не было. То есть не могло быть. Никак… Просто по времени не складывается. Параллельные какие-то события… то есть… – Она почувствовала, что не в силах объяснить, и длинно вздохнула.
– У меня тоже параллельные, – поделился Шорохов. – После одной операции. Да ты в курсе – я про того хромого с пистолетом, которого ты на лестнице прищучила.
– Это совсем другое. Мои раньше возникли, понимаешь? Синхронно со школой. И весь год, что я там провела… я вроде и не там была.
– А где же? – удивился Олег.
– Хм… – недоуменно произнесла Ася. – Просто… жила. Но я же этот год на базе проторчала! Безвылазно! – Она прижала руки к груди, будто Шорохов ей не верил. – Хотя, может, и не год… Последнее время у меня все так одинаково было, все сливалось… работа-дом, работа-дом… друзья-подруги… Школу я помню намного лучше. Тебя помню, Хапина…
– А Ивана Ивановича?
– Дался тебе твой Иван Иваныч! Вот его точно не было.
– Иванов был. Был и есть, в отличие от меня, например… – решился наконец Шорохов. – Меня ведь нет. Я специально искал. Нет меня…
– А что у тебя по легенде? Что с твоим клоном?
– Не знаю. Я же говорю, его нет! Исчез.
– А мой умер, – тихо сказала Прелесть. – Буквально на днях. Год за меня прожил, пока я в школе была… И умер. Умерла… В тот же день, когда нас Лопатин к себе взял. Родиться для того, чтобы умереть… Как это грустно… Они не только живут, они и умирают за нас. Это ведь я должна была… – Ася отвернулась. – Клоны идут по нашим судьбам. Проходят то, что должны были пройти мы…
– Это всего лишь куклы.
– Какие же они куклы?..
– Куски мяса, похожие на нас, не более того. Манекены, не имеющие права выбора. Запрограммированные до самого конца.
– У моей программа была короткая… Очень короткая. Двадцать восемь лет, из них двадцать семь – чужие, прожитые не клоном, а мной. А ей оставался всего один годик…
– Пусть и тому радуется. Если б не твое решение прийти в Службу, она бы вообще на свет не появилась. Он, – поправился Олег. – Он, клон.
– Мое решение… Дело в том, что я его не принимала. Как-то оказалась на базе… каким-то образом… А помню другое… простую жизнь, скучную. Хотя прожить ее за меня должна была она. Мой клон.
– Не думаю, – сказал Шорохов. – Здесь либо совпадение, либо еще что-то. Глюки у всех бывают. У меня такой же завелся, и ничего.
– Ты опять про Иванова? Вот уж и впрямь глюк! Забудь о нем.
– Угу… – промычал Олег.
Он не стал говорить Асе, что с удовольствием очистил бы память от этого никчемного персонажа, но опасался, что вместе с Ивановым придется закрыть и всю учебу. Иван Иванович лез ему на глаза слишком часто, и рассортировать проведенные в школе полгода на минуты «с Ивановым» и минуты «без Иванова» не представлялось возможным. Его навязчивое присутствие было так же плотно встроено во все воспоминания, как… Шорохов неожиданно подобрал хорошее сравнение: как встроен домашний адрес в повседневную жизнь обычного человека. Вырви адрес – жизнь превратится в дуршлаг. Закрой Иванова – и от лекций останутся одни «здрасьте – до свидания». А кроме того, он существовал в действительности. В отличие от Асиного «неучтенного» года и всего прочего, что может наизобретать переутомленный женский ум, Иванов был реален – настольно, что сумел воспользоваться станнером.
– Закрой его, – посоветовала Прелесть. – Я бы тоже себе что-нибудь закрыла… Если бы знала, что.
– Тот сектор трогать не будем? Где мы из-за твоего паспорта поссорились.
– Мы же не поссорились… – пожала Ася плечами. Она сидела смурная и крутила на столе две сигаретных пачки, теперь уже обе пустые.
– Зря я с этим корректором затеял… – проговорил Олег. – Ничего не выяснили, только мозги друг другу запудрили…
– Почему же? С тобой ясно: наплевать на Иванова, прекратить напрягаться насчет школы – и все будет в порядке.
– Наплевать на клона, прекратить напрягаться насчет чужого года… – тем же тоном произнес Олег.
– Я пытаюсь… Ой, Вениаминычу-то мы конфет не оставили!
– Он про них и не узнает.
– Неудобно…
– Скажем, что я все съел, – предложил Шорохов.
Прелесть рассмеялась. Олег отметил, что успокаивается она так же быстро, как и заводится. Может, Лопатин прав, и она заурядная баба?.. С бардаком в голове и с готовой могилой, уже занятой клоном.
«Невеселое приобретение, – подумал Шорохов. – Но у нее есть хоть что-то. Могила. У меня нет ничего. Кроме собственного бардака. И еще, наверно, этой бабы с ее бардаком и с ее околевшим клоном. Богато живешь, Олежек…».
Отца Криковой привезли в половине второго. В герметичном ящике из твердого оранжевого пластика с мудреными цифровыми замками. Контейнер был тяжелый – двое курьеров и двое местных операторов, затаскивая его в комнату, пыхтели, сшибали ногами стулья и оставляли на полу пунктирные дорожки пота. Пятый, обаятельный качок с неглупым взглядом и поэтическим позывным «Дактиль», нес коробку из-под маленького телевизора.
– Координатор будет? – осведомился он. – Или Лопатин вас решил под танки бросить?
– У Василия Вениаминовича дела, – сухо ответила Прелесть.
– Дела… – буркнул курьер. – Дела у него, да… Координатор обязан в каждом фальшаке участвовать лично. В таком – тем более. Сами-то знаете, кого загружаем?
– Главное, чтобы ты вовремя забыл, – сказал Олег.
На Лопатина он был зол, но считал, что это касается только их отряда. Того же мнения придерживалась и Ася, хотя специально они эту тему не обсуждали.
Василий Вениаминович позвонил в гостиницу рано утром и велел обоим явиться в бункер. Его самого они уже не застали, зато нашли на столе подробную инструкцию с указанием места и времени. Дата «10.08.2003» была жирно подчеркнута, и Шорохов понял, что операция по Криковой уже началась.
Свое отсутствие Лопатин объяснил одним словом «занят». Что ж, по крайней мере, не городил семь верст до небес. Честно признался, что переваливает всю ответственность на Олега, и за компанию – на Прелесть.
Едва ли Василий Вениаминович боялся местной Криковой – здесь, в две тысячи третьем, ей было всего тридцать. Она занималась какой-то коммерцией и потихоньку налаживала контакты с Мосгордумой – пока еще не для стимуляции бизнеса, а так, ради престижа. О Службе она, понятно, ничего не знала. В отличие от той же гражданки образца две тысячи сорокового с чем-то – вице-спикерши, миллионерши и ведьмы европейского масштаба. Вот от нее, как подозревал Шорохов, Василий Вениаминович и зарылся – предварительно подготовив все, включая контейнер с семидесятилетним Криковым. С клоном,
