– Если вы знаете что-то, что может помочь моим поискам, то скажите.
– Ну хорошо, хорошо… После смерти вашей матери к ней на могилу зачастил очень странный человек. Разглядеть его толком никому не удалось, потому что он приходил с наступлением сумерек. Всегда в темных очках и шарфе, прикрывающем лицо. Он подолгу стоял возле могилы и плакал. Однажды, проходя мимо, сторож услышал, как он умолял ее о прощении. Незнакомец закурил и когда поднес зажигалку к сигарете, сторож разглядел густые брови и большой нос. Незнакомец заметил сторожа, выронил зажигалку и убежал. С тех пор он больше не приходил на кладбище. Сами понимаете, вашего дядю, вернее отца, подозревали в воровстве, мне поручили присматривать за его семьей, вот я и присматривал. Вернее, не я, а сторож. Не совсем сторож, но… Вы просто не представляете, какое тогда было время. Я и сам чуть вышку не получил!
– Мразь! – Анна кивнула Сергею: – Идем!
Србуи молча проводила их к машине, дождалась, пока та тронется с места, и только тогда закрыла ворота.
– У-ф-ф-ф, убрались, – вздохнула она, обращаясь к мужу.
Тот сидел за столом ссутулившись и теребил кружевную салфетку.
– Не нравится мне все это, – вздохнул он, когда жена подошла сзади и обняла его. – Очень не нравится.
– Думаешь, докопается до чего?
– Да нет, не должна. Хорошо, что я раскусил ее и дал зацепку. Пусть теперь ищет своего отца с густыми бровями и большим носом.
– Пусть, лишь бы от нас держалась подальше.
– Да уж. Чем дальше, тем лучше. Но на всякий случай нам надо перепрятать одну вещь.
– Правильно, дорогой, – согласилась жена и покосилась на гранатовое дерево, под которым на метровой глубине покоился обернутый полиэтиленом холщовый мешочек.
Машина медленно ехала по пыльной дороге, прижимаясь к обочине и пропуская вперед других водителей. Сергей намеренно сбавил скорость, как будто чувствовал настроение своей спутницы, которой больше некуда было спешить. Анна сидела, откинувшись на спинку сиденья, и равнодушно смотрела на дорогу. Она не испытывала ни боли, ни разочарования, лишь безграничную усталость, сродни той, которую испытывает человек, измученный тяжелой болезнью. Она понимала, что ее мероприятие не увенчалось успехом, а ее единственная зацепка – мужчина с густыми бровями и большим носом, который скрывается настолько тщательно, что нет ни малейшей надежды найти его. Но что такое большой нос? Не будет же она подходить к каждому второму армянину, чтобы поинтересоваться – не он ли ее отец? Да и зачем? Если бы этот человек хотел, чтобы его нашли, он бы дал о себе знать. Все-таки бабка Вардитер была права, когда говорила, что не стоит ворошить прошлое.
Больше всего на свете Анне хотелось как можно скорее покинуть Армению. Покинуть немедленно. Не смывая пыль, превозмогая усталость, улететь в свой город, где ее ждали родители, друзья и работа. Она уже представила, как поедет в аэропорт, купит билет на первый же рейс, попрощается с родственниками и покинет эту страну, но вдруг почувствовала необъяснимую тоску. А как же Сергей? Человек, который ей далеко не безразличен? От взгляда на него Анне стало еще хуже. «А если Вардитер была права? – подумала она. – Вдруг это именно тот человек, за которого я выйду замуж? Нет, какая глупость! Этого не может быть. Дурацкое гадание!»
– Через несколько дней исполняется семь дней со смерти Лусо, – сказала Анна. – Отвези меня в кассу «Аэрофлота». Я хочу купить билет. Улечу на следующий день после траурных мероприятий.
– Хорошо.
«Даже не попытался меня удержать, – с сожалением подумала Анна. – Хотя зачем ему удерживать меня? Он ведь любил сестру. Наверное, до сих пор любит, потому и смотрит на меня с такой нежностью».
Сергей остановил машину у кассы, Анна купила билет и предложила ему зайти в кафе.
– Может, останешься еще ненадолго? – спросил Сергей, когда Анна залпом выпила бокал вина и закурила.
– Нет, не могу. Возможно, я еще приеду, но сейчас мне надо домой. Мне требуется во многом разобраться. В спокойной обстановке, не торопясь. Да и на работу пора.
– Ты дочитала дневник Лусо?
– Нет еще. Слушай, вы действительно жили в таких скотских условиях?
– Если ты имеешь в виду отсутствие воды, света и газа, то да – мы так жили. Лусо случайно не описывала печки-буржуйки?
– Конечно же описывала. И не только их. Знаешь, я вот подумала, может, мне действительно написать книгу? В память о ней. Книгу о блокадной Армении.
– Напиши.
– Жаль, что в дневнике Лусо так мало записей.
– Я могу рассказать тебе все, что ты захочешь. Мне кажется, это хороший повод еще раз приехать в Армению.
– Да уж, повод лучше некуда.
– А что? Я много чего могу рассказать. Например, про женский батальон ГАИ. Ты когда-нибудь слышала о батальоне, в котором служили одни женщины?
– Что за женский батальон?
– Как? Лусо упустила этот момент? О-о-о-о-о, это был замечательный батальон, состоящий исключительно из молоденьких девушек. Многие мужчины специально нарушали правила, чтобы только пообщаться с прекрасной девушкой в форме.
– Ты шутишь.
– Я говорю серьезно. Спроси у своей бабушки Вардитер, она должна помнить. Мой друг двадцать раз проезжал перекресток на красный свет, а все для того, чтобы познакомиться с одной девушкой из батальона.
– Познакомился?
– Конечно! Месяц назад у них третья дочка родилась. А какие мы посиделки устраивали, когда я переехал жить в общежитие! Бывало, соберемся вечером, каждый принесет что-нибудь съестное: конфеты из детской смеси, халву из муки, сыра, хлеба, сига верного, да тех же макарон с тушенкой, и сидим себе, общаемся, пока комендант нас не разгонит. Весело было, эх, весело!
– Судя по дневнику моей сестры не очень-то и весело.
– Ну кому как. Лусо в принципе была девушкой рассудительной. Этакая царевна Несмеяна.
– Между вами было что-то? Ты понимаешь, о чем я спрашиваю.
– Я не хочу об этом говорить. Это слишком личное.
– Значит, было…
– Тебя это смущает?
– Нет, нисколько. Ко мне это не имеет никакого отношения, а значит, мне это безразлично.
Сергей замкнулся. Его лицо словно окаменело.
– Я что-то не так сказала?
– Нет, все нормально. Знаешь, впервые за время нашего знакомства я вдруг увидел в тебе Лусо.
– Вообще-то мы похожи как две капли воды.
– Нет, Арев, вы разные, очень разные. Но когда ты произнесла: «Мне это безразлично», твой тон стал подчеркнуто холодным и даже грубым. Так говорила Лусо, когда ей на самом деле не было безразлично. Кстати, ты точно так же приподняла левую бровь и прищурилась.
– Тебе показалось. Поехали домой. Я обещала Вардитер вернуться пораньше.
– Хорошо, я довезу тебя. Арев, можно задать тебе один вопрос?
– Да, конечно.
– Я понимаю, что мой вопрос может показаться тебе глупым. Вообще вся эта ситуация кажется донельзя идиотской, но…
– Ты мне нравишься, – перебила его Анна. – Ты ведь это хотел спросить?
