перила, увитые густым плющом, живым балдахином ниспадающим на землю. Не поверив в надежность воспетого романистами зеленого средства перемещения по маршруту земля – балкон, Алиса возвратилась в спальню, безжалостно ободрала с гардины шелковый портьерный шнур и, привязав его к перилам, с горем пополам покинула террасу – набитый желудок и последствия дегустации вин отнюдь не способствовали эквилибристическим пируэтам на свежем воздухе.
– Ну, Рудин, гад ты этакий, – цени! – отдуваясь, пробормотала Алиса, валкой неслышной трусцой удирая по аллее к воротам – туфли взяла в руки, чтобы не цокали каблучки. – Цени, мужлан! Такого светского льва ради тебя изобидела…
Глава 6
Наследник
…Все бросить и вылететь немедленно не получилось – ближайший рейс на Белогорск убывал только в 19.30. Попытки прояснить ситуацию по телефону успеха не имели: домашний вежливо отговаривался автоответчиком, в головном офисе отвечали, что никаких распоряжений на данный счет не имеют, а сам Войтов будто бы куда-то только что выехал и велел всем подряд перезванивать завтра. Мобильный? Не даем. И Пручаеву тоже. Мало ли кем вы там представляетесь – вдруг вы шпион какого- нибудь враждебного банка или наемный убийца! Завтра перезванивайте по офисному – в порядке живой очереди.
По данному пункту Альберт брызгать негодованием и расточать угрозы не стал – проанализировав ситуацию, пришел к выводу, что сам виноват. За два года после смерти отца единственный наследник за неимением надобности не удосужился представиться никому из персонала «Белогорпромбанка». Его там попросту не знали! А номер своего мобильного молодой эконом кому попало тоже не дает, так что обижаться вроде и не на что…
В оставшееся до отлета время Альберт сосредоточенно и нерадостно размышлял над грядущими перспективами своего жизнеустройства.
Войтов просто так тревогу бить не станет – не тот человек. Значит, положение действительно серьезное и, вполне возможно, развязка произойдет в ближайшие дни. И тогда Альберт останется круглым сиротой… Вот ведь незадача! Мать здорово расстроила его планы, пожелав так рано уйти из этой жизни. Рациональное размеренное существование, тихое счастье независимого молодого повесы – к чертовой бабушке! Запрягай, поехали – решать внезапно обрушившиеся проблемы житейского и производственного плана.
– Президентствовать вы меня трактором не затащите, – сразу определился Альберт. – Сколько там сотрудников – сотни три, если во всех филиалах? Ай-ай-ай – какая досада! Горе народа безгранично…
Вступить – разобраться – продать – разместить – удалиться. Вот такую схему реализации обрушившегося на него наследства определил Альберт еще по дороге в аэрокассы. Вступить в права наследования, продать всю недвижимость и имущество, провести ревизию личных счетов папеньки и маменьки, детально рассмотреть порядок функционирования холдинга с тем, чтобы выкачать из него как можно больше, продать контрольный пакет на аукционной основе – не в интересах дела, разумеется, а тому, кто больше даст, правильно вложить реализованные суммы и убраться восвояси. В Москву, в Москву!
Нерадостные размышления схемы реализации не касались – тут у Альберта никаких сомнений не было. Порушенные судьбы и, по сути, варварский развал дела всей жизни Пручаева-старшего беспечного наследователя совершенно не волновали: папанька давным-давно на другом берегу Стикса загорает, а работяги холдинга во главе с Войтовым – далекие и совершенно чужие люди, которые должны заботиться о своем благополучии сами. Войтов и его команда плюс непривычная доселе личная ответственность за свое дальнейшее благополучие – вот две головные боли, одновременно атаковавшие беспечного офисного сидельца-в-порносайт-глядельца, два безжалостных шершня, внезапно забравшиеся в уютный гамак беспечно нежившегося после вкусного обеда дачника, которому недосуг ни о чем размышлять, кроме как о вечернем купании в ленивых теплых водах близрасположенного озера, преферансе на террасе с фонариками и мотыльками да о завтрашней рыбалке… С Войтовым будет бой не на жизнь, а на смерть – вот так запросто развалить компанию и пустить по миру кучу людей он, разумеется, не даст. Придется все бросить, засучить рукава и трудиться с недосыпом какое-то время, с запредельным напряжением сил и запасов интеллекта: поначалу во все вникать, имитируя безудержное желание управлять делом – дабы втереться в доверие и разобраться в системе функционирования, затем искать наиболее выгодных покупателей и в завершение – исподтишка, предательски, нанести решающий удар…
Вот так представлял себе свою последующую деятельность на ближайший месяц молодой дипломированный эконом – изучив по учебникам законы рынка, он не сомневался, что в жизни все происходит примерно так же. Другой вопрос, что наш парень никогда ничем подобным не занимался и, будучи существом отнюдь не глупым, видел себя на новом поприще в роли этакого кутенка, которому непосредственно после отлучения от мамкиной титьки предстояло отнять сочную костомаху у своры здоровенных взрослых кобелей – сытых и внешне благодушных по причине сытости, но не утративших бдительности и вполне готовых за эту костомаху перегрызть горло любому, кто сунется.
Помимо этого, Альберту предстояло решить, как распорядиться всем доставшимся ему капиталом. Вот тут уж действительно – вопрос жизни или смерти. Ошибешься – спросить не с кого, сам виноват. И не в том дело, что неправильное размещение оборотных средств может оставить наследника без гроша в кармане – у папеньки с маменькой наверняка имеются резервные счета в надежных иноземных банках, которые не дадут отпрыску умереть с голоду и попрошайничать в переходе. Но представьте себе, как будет обидно, когда в одночасье, из-за какого-то глупого стечения обстоятельств, ловкости мошенников или просто собственной нерадивости, будет утрачено все состояние, которое могло служить наследнику верой и правдой при более талантливом его использовании.
В общем, так тревожно и пасмурно на душе у Альберта не было никогда в жизни. Боялся наш парень, что не справится. Что окажется несостоятельным перед лицом обрушившихся на него испытаний…
В багровом небе сентябрьского вечера душевно умученного Альберта внезапно обуяла смертная тоска. Едва начался набор высоты и привычно заложило уши, возникло вдруг никогда ранее не испытанное желание красиво умереть. Умереть – и никаких тебе проблем! Не надо напрягаться, из кожи вон лезть, доказывая всему миру, что ты настоящий мужчина и удачник, не нужно рвать глотки и отрабатывать боевой оскал. Умер, и все – никакого спроса! Мертвые сраму не имут. Мертвые не потеют. О мертвых – либо хорошо, либо никак.
Самый оптимальный вариант – террористы. Бомба, например. Шарах! Огненное облако в красном небе, дружный вздох изумления в диспетчерской, истерика всеобщая… А лучше – подвиг напоследок отчебучить. Типа: аналитическим путем вычислить обвешанного взрывчаткой террориста, вцепиться в него крокодильей хваткой и совместно вывалиться через аварийный люк (надо посмотреть, как открывается). А через пятнадцать секунд свободного падения террорист из последних сил пусть кнопочку нажмет. Шарах! И прах развеян над любимым городом – Москвой то есть. Быстро, не больно и красиво. Любимый город может спать спокойно. И пусть тогда СМИ вопят о геройском подвиге молодого талантливого экономиста, несостоявшегося светила отечественного бизнеса! И чтобы все плакали навзрыд, рвали волосья от горя и били себя кулаками по чем попало. Леха-гад на пятьсот баксов купит себе ржавый «наган» и, рыдая горько, застрелится в «копирке». Остальные поставят на столе у окна бронзовую табличку с кратким жизнеописанием, опять же рыдая от горя. Не разглядели героя! Шли по жизни рядом, а не угадали в стройном застенчивом юноше сердце льва!..
Самолет набрал высоту, уши разложило, по салону прошвырнулась симпатичная стюардесса с напитками и изящными лодыжками, подарив хмурому Альберту приязненный взгляд – и… умирать вдруг расхотелось. Живое воображение младого повесы моментально смоделировало во всех отношениях приятственную ситуацию: Москва – центр – офис компании… допустим, по продаже какого-нибудь лицензированного оборудования. Альберт – глава компании. Офиса вполне достаточно будет такого, как у них в северо-западном. Кабинет – приемная – секретарша. Вот эта самая стюардесса, что удаляется по проходу и цинично поигрывает-перекатывает под форменной юбкой упругими булками. Утречком, после пятиминутки, – дверь на ключ, табличка «Не беспокоить – проект!», и: «А не пора ли нам загнать страусенка в пещерку? А ну-ка – позиция № 3, с упором в подоконник, делай – РАЗ!!!»
И, неспешно приспустив брюки, поиграв чреслами, задрать послушно прогнувшейся девице юбчонку на спину, вцепиться мертвой хваткой в эти охмурительные булки и… А после ленча – позиция № 2. На столе. С
