муж, тотчас же прицепилась по этому поводу. Здесь, однако, отвозить меня никто не будет, кроме того, я отвечаю за даму, поэтому отказался наотрез.
Наталья потребовала объяснений. Как у них все одинаково! Повелители, мать вашу, хозяева жизни…
Объяснил в двух словах: был пьян, погубил жену и ребенка. Теперь ни одна скотина в мире не заставит меня сесть за руль в пьяном виде. Табу…
Может быть, объяснил слишком жестко или даже грубовато.
Наталья просила прощения: опять со слезным надрывом, униженно, готова была на колени бухнуться:
– Прости! Прости дуру, могла бы ведь догадаться…
– Да ладно, ничего страшного. Это ты меня прости, может, не совсем корректно выразился…
В общем – ну просто полное Прощеное воскресенье. Все с надрывом заламывают руки и торжественно отпускают друг другу грехи.
Сидели мы едва ли не до полуночи. Потом получился щекотливый момент: Наталья сказала, что пора уезжать, и пошла «попудрить носик». И именно в этот момент ловкий халдей этак вкрадчиво подсунул мне папочку со счетом. Как будто в засаде сидел, сволочь, выжидал, когда дама отлучится!
Нет, не подумайте плохого, я, конечно, рыцарь и все такое прочее… Но это ведь меня пригласили на ужин! То есть я почему-то думал, что расчет будет при Наталье, она наверняка здесь завсегдатай – мэтр к ней обращался по имени-отчеству, почтительно… Наталья скажет что-нибудь, как это в кино бывает, например: «запишите это на мой счет…», – и мы умчимся восвояси…
Посмотрел сумму: ну ни… Много, в общем. Одно вино там было в половину моей новой зарплаты, так туда еще и обе корзины роз включили!!!
Я попросил пригласить мэтра. Мэтр тотчас явился – прибежал, как по тревоге поднятый. Да, сервис тут на уровне, отношение к клиентам в буквальном смысле трепетное. И понятно, почему: с этих клиентов такие деньги берут, что за это можно и побегать. А при необходимости – и на цыпочках, спиной вперед, в голом виде, басом распевая «Ландыши», и чтоб непременно на немецком.
Я корректно и тихо объяснил:
– Давайте, ребята, как-то решать этот вопрос. Таких сумм с собой не вожу, не мой стиль (хе-хе!)… Могу дать координаты и документ, если хотите…
– Шутите? – Мэтр аж пятнами пошел от волнения.
– Да какие тут шутки! Я говорю вам русским языком: таких денег у меня с собой нет. Давайте, пока дама не пришла, быстренько разрулим ситуацию. Я завтра же все оплачу. Держите паспорт – в залог. Только за паспорт – расписку, пожалуйста…
– Фу ты, слава богу! – мэтр облегченно вздохнул. – А я-то уж подумал…
– Не понял?!
– Платить не надо! – пояснил мэтр. – Счет для Натальи Марковны – чтобы они удостоверились, что посчитано правильно.
– Однако…
– Какие-нибудь претензии?
– Да ну, какие претензии!
– Я могу идти?
– Можете…
Чудеса в решете… Как-то в их мире все иначе устроено, чем у нас, простых смертных…
Пришла Наталья, довольно мурлыча что-то, просмотрела счет, достала из сумочки ручку с золотым пером (бизнес-вумен, одно слово), начертала на счете «верно», захлопнула папку…
– Ну все, поехали домой…
Поехали. По дороге уточнил: у нее в этом ресторане что – неограниченный кредит?
– Нет никакого кредита… – Наталья хихикнула. – Просто это мой карманный ресторан.
– Твой?! Вот оно что… А в каком плане – «карманный»?
– Прибыль, которую он дает, как раз покрывает мои карманные расходы.
– Понятно… А зачем тогда счет?
– Да так, был прецедент… Метрдотель в сговоре с подавальщиком списывал на мои ужины и обеды астрономические суммы. Придумал в принципе правильно: я единственная, кому здесь не выписывали счет. Сколько чего съела и выпила со своими гостями, естественно, не фиксировалось нигде. Не буду же я сама себя проверять… А я как-то взяла и проверила. И выявила.
– Да, ты молодец. Теперь он так не половчит…
– Теперь он ловчит в другом месте, с лопатой в зубах. И ни в одно приличное заведение его больше никогда не возьмут – я об этом позаботилась. Многое могу простить, но терпеть не могу, когда меня обманывают…
Вот такая деловая бабонька…
Приехали домой, машину бросили у крыльца.
– Пошли, угощу тебя чаем… – а в голосе просьба, волнение, какая-то неуверенность… – У меня такой чай… Такой… Просто чудо!
Пошли пить чай. И почему-то сразу в спальню. Ну, сами понимаете, какой чай в спальне бывает. Если повезет, то и в самом деле – просто чудо.
– Я горничную отпустила, – почему-то шепотом сообщила мне Наталья. – Дома никого нет…
Потом взяла меня за руку, глядя в пол, спросила с придыханием:
– Хотела спросить… Я тебе хоть немного нравлюсь?
Да еще бы! Я всю дорогу думал об этом, переживал, волновался, представлял себе, как это будет… А до этого – всю неделю, с того момента, как увидел тебя на полу в кабинете, в лосинах и легкомысленной распашонке. Сидел в «службе», дремал вполглаза, и посещали меня этакие пикантные грезы… А после той дикой сцены в машине – такой интересный момент… Не знаю, может, я малость на этом деле двинут… Но как будто впечаталось в подсознание, навязчиво и отчетливо: крохотный мраморный островок между тончайшим кружевом сорочки и черной резинкой чулка… пряный аромат раскаленного женского тела, горячее прерывистое дыхание над ухом… И умопомрачительное ощущение распахнувшихся тебе навстречу атласных бедер, сжимающих тебя, как дикого скакуна, яростно и неистово – пусть в припадке страшной ненависти, пусть демонстративно, для унижения другого мужчины, но… Ухх!!!
Нет, понятно, что там и жуткие вопли были, и нешуточное напряжение борьбы… Но все это как-то самопроизвольно улетучилось, сгладилось и пропало, а осталось только то, что я перечислил абзацем выше.
Короче, у меня к тому моменту, как был задан этот вопрос, даже язык одеревенел от желания… Говорить я мог только сквозь стиснутые зубы.
– Да… Нрависся…
– Что у тебя с голосом?
– Ничего… Просто волнуюсь.
– Не надо волноваться… Почитай мне что-нибудь…
Ага, вот что он имел в виду… Ну, это запросто. Так, блин, что у нас там?
– Я вас люблю, чего же боле… – просипел я и решительно привлек Наталью к своей могучей груди.
Так… Детали процесса опущу. Я не мастер изящной словесности (насчет сцены в машине часа два голову ломал, как бы про это описать), так что здесь у нас получится сплошная порнография. Нам оно надо?
Замечу лишь, что получилось все вовсе не как планировал и мечтал, а очень грубо, резко и почти по- животному.
До кровати мы так и не добрались, устроились на ковре, с упором в массивное кожаное кресло.
Я разодрал на ней в клочья все, что было ажурного и кружевного, и едва не вывихнул ей все суставы, выбирая позицию поудобнее. Во мне как будто какой-то зверь проснулся: я страшно рычал, ругался матом, обзывал ее самыми грязными словами и, когда она пыталась вывернуться, прикусывал ее, как мартовский кот свою лохматую подружку.
Да, она рвалась из-под меня… Видимо, не ожидала, что все будет именно так. И истошно визжала – не
