продвинутой тактики, «мерцающие»
активные щиты, замороженный гвардеец Его Тени, беглый Инквизитор…
Следишь, Каору? У меня пальцы заканчиваются это все считать.
– Да нет же, – Майя даже вскочила. – Он прав! А что если это связано? Я задумалась. Если не брать в расчет всякие хитрые гипотезы, то может быть. Например, ВИ хранит какие-то ключи к вырезанной памяти обормота… Хм, а ведь вариант! Очень хитро замкнутый круг получается: беспамятный «сдает на хранение» свою память виртуалу, виртуал не подчиняется беспамятному, и несложно понять, что систему замкнули намеренно. Если бы такой механизм придумали в Инквизиции, я бы сейчас выглядела очень интересно. Оживившееся воображение пришлось приструнить, потому что просигналил курсопрокладочный комплекс, и он, не в пример экипажу, пришел к неким выводам – умным и навигационным. Я вздохнула.
– Дамы и господа, предлагаю всем пойти вон. Расчет маневров окончен, я увожу «Сегоки» в изнанку.
– Да, а куда мы?.. Майе ответил обормот. Ну, пусть поговорит, ему сейчас полезно хоть в чем-то блеснуть.
– К П-паракаису. Нужно оснащение перед к-контрактом. Оснащение – это мягко сказано. Нам нужны снаряды для «линейки», электромагнитная шрапнель для вразумления дронов, нам нужны свои собственные дроны, нужно сверхтопливо, обновление карт для нашего рабочего сектора… Словом, голова у меня разболелась еще до того, как я легла под порт синхронизации. *** Никогда не заходи в припортовые кабаки. Это такие тошниловки, в которых на тебя сразу наваливается все: ты выходишь из корабля или десантного бота, ты уже переменил одежду на «гражданку» или – если ты совсем зеленый – продолжаешь бахвалиться новой броней. Ты готов вкушать и нежиться, или ты собран и деловит. У тебя куча монет или куча долгов. Ни черта это все не значит, потому что в припортовых забегаловках тебе ничего толком не дадут сделать. Здесь всегда царит полу-работа, полу-досуг, и больше всего глупостей капитаны совершают именно за ближайшими к космопорту дверями. Помимо треклятой неопределенности тебя ждет еще «местный колорит'^тм , сдобренный «уникальными товарами'^тм , и такие вещи просто выедают тебе мозг. Увы, нам не завезли времени на поиски нормальных мест с нормальными связями. Этот раздражающий меня зал был многоярусен и аляповато освещен, но хотя бы музыка играла тихо, а торговцы разными услугами не слишком рьяно бродили между столов.
– Сколько там степеней очистки? Синдзи потерянно скроллил голографический список предложений сверхтоплива и зевал: местная настойка по какой-то лихой эстетической прихоти угнетает, а не возбуждает. На атмосфере это, конечно, сказывается позитивно, на деловитости – тоже. Этакая торговая палата с закусками и девочками, ей-богу.
– П-пять.
– Нормально.
– Б-без тебя знаю.
– Умничка. Мне было скучно. Дронов мы уже оформили, снаряды – тоже, а кухню и энергетику я смело доверила обормоту, а его подрядчик опаздывал, собирая нужное по складам. На Паракаисе любили жульничать с заказами, но наш доблестный экипаж производил нужное впечатление по нехитрой формуле: не слишком борзеть при торгах и держать руки на кобурах. Скука-то какая. Хоть бы пристал кто, а?
– Синдзи, мне скучно.
– Умгу, – сказала взлохмаченная макушка из-за экрана. Я огляделась. Кругом была деятельная неторопливая скука припортового кабака: наниматели, рекруты прямиком из училищ и трущоб, шлюхи оттуда же. На фоне такой роскоши и вынужденного ожидания моя деятельная натура страдала. Причем фигней.
– Синдзи, давай целоваться.
– Не, д-давай лучше сразу номер снимем. Я приподняла бровь, смакуя неожиданную наглость обормота. /'Ай да… Обормот'/. Тем временем Синдзи высунулся из-за своего экрана, и я заметила, как у него во взгляде проскользнул значок «rewind»:
мой увлекшийся капитан сначала сработал языком, а потом уже мозгами, и теперь вспоминал, что же такое ляпнул. Это чертовски мило.
– Э…
– Попытаешься сказать, что не то имел в виду, – дам в нос. Синдзи кивнул, вдруг погрустнел, даже раздумав смущаться, и я поняла, что веселая перепалка отменяется. И даже с полпинка определила причину – хотя что там определять, на лице у него все написано.
– Давай-давай, – приободрила я. – Вали и это на свою дырявую память. Мол, нашло что-то такое, сам не знаю. Синдзи поскреб щеку, старательно отводя глаза.
– Н-ну, я…
– Видишь ли, друг мой, – сказала я, откидываясь назад и поигрывая бокалом. Что мне нравилось в этом дрянном местечке, так это обивка кресел и совершенно волшебные их наполнители. Как в ванной лежишь. – Мальчики иногда хотят девочек, от памяти это не зависит ровно никак.
Более того, вероятность прорыва таких подавленных желаний тоже ни от чего не зависит…
– Аска, т-тебе не идет, – сказал опомнившийся Синдзи.
– Что не идет? Выделываться?
– Ага.
– Учту. /'Черт»,/ – подумала я. Хочу его отбить – не на разик ночью, а именно что отбить. Хотя, если разобраться, как увести парня у возлюбленной, которая может полувзмахом развалить экранированный БТР? Попахивает суицидом. С другой стороны, отношения-то у них вынужденно платонические, потому что крио-ожог от поцелуя в щечку – это весьма и весьма. /'Запутано все'/.
– Ну, тогда продолжаем ждать твоего поставщика, – подвела итог я.
– Еще по ландри?
– Н-наверное.
– Вот ведь скотина, – сказала я, помахав обленившимся официантам,
– ты его хоть монетой накажи, что ли. А то у нас там корабль на ненадежных элементах остался.
– Он не с-скотина, он сцинтианин. А на «Сегоки» есть Рей. Это да, конечно, подумала я. Но налицо и кое-что еще: после открытия разных секретов фрегата Синдзи словно бы стал меньше им дорожить. Как будто хотел, чтобы это чудо техники потерялось благодаря икающей докторше и загадочному красноглазику. Пожалуй, он и впрямь воспринимал теперь свой корабль только как место, где осталась последняя из Аянами.
– Ну что ж. Раз у нас все в порядке, раз у нас вагон времени и не о чем беспокоиться… Я подняла бокал. Сквозь розовую дымчатую жидкость мир выглядел простым и понятным. Впереди работа, парень мне нравится, у нас будет куча денег. Ах, если бы на этих чудных пунктах можно было поставить точку.
– За нас, – вдруг сказал Синдзи и закрыл наконец микрокомпьютер.
– За нас? – удивилась я.
– Ага. П-пусть все получится. Наверное, это был самый глупый и наивный тост, который я слышала.
И удивительно ли, что он мне понравился? *** Паракаис был терраформированной планетой, и как следствие, – планетой загаженной и с кучей климатических сбоев. Уникальной экосферой пожертвовали без колебаний, потому что на расстоянии пяти астрономических единиц начиналась туманность Шрайка и был нужен плацдарм для ее промышленного освоения. Атмосферные башни где разобрали, где приспособили под жилые или производственные нужды, и они стояли – покосившиеся, огромные, изъеденные, – напоминая о том, что мир только начали по-настоящему осваивать, а он уже засран по самые зелено-замызганные облака.
– Что за глупая затея услать грузовик и плестись пешком.
– Н-ну, я бы хотел слегка п-проветриться.
– Боишься уронить репутацию?
– Н-не особо. Но воздухом подышать стоит.
– Чем-чем? Санзона космопорта выглядела даже хуже, чем все остальное. Что, впрочем, неудивительно: вокзалы, станции, порты всегда имеют такое вот обручальное кольцо грязи, нищеты и безразличия. Мы плелись по широкой улице, под останками старой монорельсовой дороги. Основной цвет –
