часть — рабочие инструменты. Одни охраняли, другие работали. Палатки выставлены по кругу, чтобы скрыть то, что находилось в центре. Но и так было понятно, что перед ним находится цель — раскопки. Здесь археологи ищут «сосуд скорби» — артефакт, который может дать бессмертие человеку и, возможно, увеличит жизнь оборотням.
Дженг вздохнул и с огромным сожалением обернулся в человека. Когда отдышался, то сразу почувствовал, как потускнел мир — из него исчезли запахи и звуки. Натянув комбинезон, вырастил небольшие когти и полез на дерево, впиваясь ими в серую шершавую кору. Когда ветки под ним стали прогибаться, волк лег на сук, перевернулся на спину и взглянул на серо-зеленое небо с ползущим по нему багровым светилом. Человек, в отличие от волка, может видеть все в красках, и это его единственное и не очень большое преимущество.
Дженг немного подправил глаза, добавив зоркости, и стал рассматривать лагерь. Боевые роботы двигались по периметру, обшаривая сканерами окрестности, над ними, едва видные, летали по кругу три зонда, контролируя плато и кромку леса, на высоких скалах сидели снайперы, а за брустверами из камней стояли часовые.
Дженг спустился с дерева, лег в кустах и закрыл глаза, решив, что, пока не наступит ночь, не стоит и пытаться проникнуть на раскопки — люди настороже. А вот в темноте часовые станут слепыми, глухими и боящимися ночного мрака приматами, несмотря на все свои технические приспособления. Правда, все равно пройти по минному полю будет непросто, на нем можно потерять немало времени. Впрочем, это Брому нужно идти по земле, он же может воспользоваться своей новой способностью и вырастить крылья.
Дженг хорошо выспался, а когда ночь закрыла своим плотным занавесом мир, он разделся догола и стал представлять, как растут мизинцы на руках, а от них — кожа к бедрам.
Уже через пару минут волк ощутил неудобство — стало трудно лежать, что-то мешало. Он открыл глаза и увидел под собой огромные кожистые крылья, тело на этот раз справилось с заданием быстрее. Внутри все ныло, словно его пропустили через дробилку, как всегда после оборачивания. Дженг посмотрел на себя и, как в прошлый раз, показался себе уродом: человеческое тело, покрытое волчьей шерстью, с длинными за счет выросшего мизинца руками, практически достающими до земли, между руками и телом кожаные складки, превращающиеся в огромные крылья, если их расправить. Природа такое животное не смогла бы придумать, слишком плохо оно приспособлено к жизни. Человеческий рот не подходит для нападения, поскольку в нем нет клыков, а на руках не хватает когтей.
Волк посмотрел по сторонам и понял, что взлететь не получится — не хватит разбега. В конце поляны он обязательно запутается в ветках — значит, следует возвращаться в лес, искать подходящую взлетную площадку.
Он встряхнулся, приводя крылья в порядок, и заковылял назад в лесную чащу.
Что ж, лететь так лететь. Дженг выбрался на широкую поляну, как раз подходящую для его замысла. Неуклюже разбежался, потом оттолкнулся ногами и взмыл в воздух. Подниматься было тяжело, так как много сил тратилось на взмахи кожистыми крыльями. Мышцы заломило. Он уже испугался, что придется садиться, как ощутил восходящий поток воздуха, который потащил его вверх.
Примерно на километровой высоте подъем прекратился, и Дженг завис, всматриваясь вниз. Тьма уже полностью накрыла лагерь. Десантники готовились к ночи, подключали сигнальные датчики, надевали шлемы с инфракрасным обзором, зонды опустили на землю для зарядки — самое благоприятное время для проникновения, лучше не будет. Дженг наметил для себя большую скалу, торчащую в самом центре лагеря, и спикировал на нее.
На голой площадке примерно три на три метра он лег в небольшую выбоину, подвывая от боли в разбитых ногах. Подождав, пока боль ослабнет, закрыл глаза и стал терпеливо ждать рассвета.
Начало положено. Он на месте. Остается только увидеть Брома. Они поговорят и определят, как проще всего будет забрать артефакт. Все не так плохо, только, как всегда после оборачивания, есть хочется. Волк открыл сумку, вытащил продуктовый пакет и стал, морщась, есть — определенно птички в лесу были вкуснее.
Глава пятнадцатая
Гаур посмотрел по сторонам. Жаркий день закончился, багровое светило снова убралось в свою нору, и на мир опускалась пламенная безмятежность вечера. Очередная смена гвардейцев повела к кровавому алтарю последнюю шеренгу рабов. Из двух десятков учеников осталось только двое самых крепких и сильных, именно они будут рассказывать потомкам о величайшем свершении и продолжат дело величайшего из магов.
Магия — удел сильных духом. Те, кто не смог продержаться, отдали свои душу сосуду, внутри которого яркими всполохами бурлила энергия. Жаль их, но что поделаешь — такова жизнь: не смог продержаться, прими смерть. В конце концов, она придет ко всем, по-другому не бывает. Лишь Токур, если все получится, сможет обмануть богов и жить вечно.
Верховный жрец вырезал очередное сердце и посмотрел на императора, тот все еще дремал, опустив голову на грудь. В таком положении он находился уже полдня, и было немного странно, что спит — так долго в столь неудобном положении. Ничего, немного осталось.
Скоро энергия сосуда восстановит его тело, разгладит старческие морщины, уберет седину волос, сделает ясными глаза и даст силу дряблым мышцам. Император превратится в юношу с глазами старца. И только он, настоящий творец, снова окажется ни с чем. Конечно, если не считать обещанного золота. Но разве оно может оживить мертвых учеников и вернуть потерянную веру?
Гаур выпил еще глоток крови из чаши и убил последних трех рабов. Все. Конец! Ученики упали на землю без сил там, где стояли. Сам верховный жрец забрался на окровавленный алтарь, лег на мокрый камень, еще хранящий тепло умерших рабов, и закрыл глаза. Под ним была кровь, она была повсюду, и на нем тоже.
От алтаря сладко пахло смертью и тлением, и это было не лучшее ложе для сна, но Гауру следовало отдохнуть пару часов, прежде чем он сможет провести последнюю часть обряда — ту, ради которой и умирали люди в этом затерянном уголке. Теперь, когда верховный жрец закрыл сосуд заклинанием, магия не разорвет гору и всех, кто находится на плато. Энергия усмирена, и он сможет сделать бессмертным императора. Только нужно отдохнуть. Немного. Часа два или три…
Он услышал возле шатра императора крики, шум. Но ему было все равно. Пусть подождут, когда он сможет хотя бы приподнять отяжелевшие веки, а сейчас у него просто нет сил.
Гаур не слышал, как растерянные наложницы, принесшие обед, визжали от страха, обнаружив, что император мертв, как их пронзительный вой призвал гвардейцев.
Токур был в шаге от бессмертия, но не сумел его сделать — изношенное сердце не выдержало бессонной ночи. Командир личной гвардии отдал ему честь мечом и, опустившись на колено, поклялся выполнить последнюю волю императора, о которой узнал перед началом церемонии. Затем гвардеец встал, подозвал сотников и стал шепотом отдавать приказы. Выслушав его, они подняли своих воинов, выстроили в боевой порядок и, повинуясь приказу, убили всех слуг, наложниц и советников, которые присутствовали на церемонии.
Потом командир гвардейцев направился к алтарю.
Верховный жрец почувствовал сквозь тяжелый сон, что рядом происходит что-то странное и опасное, но не смог даже пошевелиться — слишком много сил было отдано обряду. Командир гвардии, криво усмехнувшись, взрезал ему грудь мечом, вырвал сердце и бросил в кучу возле алтаря, а тело сбросил вниз в яму. После этого подошел к ученикам, поднял их пинками, заставил взять в руки «сосуд скорби» — сам он не собирался даже приближаться к колдовскому предмету — и повел растерянных парней, едва волочивших ноги от усталости, к горе, где воины обнаружили лаз, ведущий в глубокую пещеру.
Он загнал юношей в каменную кишку, угрожая мечом, после чего воины замуровали лаз, навалив сверху камни. Учеников верховного мага обрекли на мучительную смерть от голода и жажды в густом пыльном мраке.
После этого гвардейцы, повинуясь командам сотников, выстроились друг против друга в две шеренги и
