была наивна, как дитя. Знать бы что за изверг посмел...
- Я разделяю Ваше горе, мистер... Хорни? – изобразил дежурную скорбь похоронный директор и облокотился на конторку.
- Эдмунд Хартли, с вашего позволения, – смачно высморкавшись, поправил его Эдди.
Я не верил своим глазам и ушам, моя дорогая Elle. Неужели мой милый увалень, тюлень, с англосаксонским румянцем во всю щеку, добряк и белобрысый простяга Эдвард Харланд может так мастерски виртуозно врать?
Дальнейшее прошло, как в мареве. Окаянный котик на стене тикал.
Эдди болтал, как по нотам:
- Умоляю, перенесите ее из этого дантова ада на отдельный ледник. Да, конечно, гроб, танато-косметические услуги по прейскуранту, вымойте ей голову... Похороны будут малолюдны, сами понимаете, случай деликатный. Я понимаю, что прошло уже восемь дней, но прошу Вас – пусть хотя бы в последний раз она будет нашей прежней, любимой маленькой Алисой... Да, сторож меня предупреждал, десять фунтов за могилу я уже внес в кассу, вот расписка.
Но почему-то вместе с распиской убитый горем «Хартли» тиснул директору весьма пухлый синий конверт.
Доджсон пошуровал в конверте указательным пальцем, вскинул брови и сразу нас отечески полюбил:
- Все будет первосортно! Не извольте беспокоиться! Я пошлю мальчика к пастору. Желаете с оркестром?
- Я сам позабочусь о музыке. Главное – прошу без огласки и посторонних. Как джентльмен джентльмена.
Эдди забрал у меня кофр, передал безликому служащему.
- Вот, ее туалет. Аксессуары. Обувь. Это любимое платье Алисы. Такой мы бы хотели ее запомнить. Навсегда.
У ворот, пока Эдди возился с мотором, я взмолился:
- Признайся начистоту. Кто она?
Эдди пожал плечами:
- Проститутка. Нашли в Ист-энде. Без документов и меток на одежде. Я выбрал в трупярне кандидатку по твоему описанию, Феликс.
Отмени встречи и концерты. Послезавтра мы хороним Алису.
Погода как по заказу испортилась. Отвесно, как зингеровские иглы прошивал крыши и кроны холодный дождь. В часовне- каплице сухопарый пастор, Петр, Эдди и я. Наемные мальчики фальшиво пищали псалмы.
Длинный гроб вынесли, Алиса послушно лежала на спине – лицо закрыто плотной вуалью. Ледниковый период, великое окоченение.
Легкое дуновение затхлости. Мы целовали ребро гроба. Из-под покрова виднелся черно-белый подол и подошвы узких ботиков.
Предательски кружилась голова. Хотелось курить.
Всплывали некстати куски текста из старой книги по криминалистике, забытой кем-то из студентов на оксфордской скамье. Сто дней назад я рассеянно листал ее. И надо же – въелось, как соляная кислота. Намертво.
«Первыми при распаде обычно поражаются трахея, желудок, кишечник, селезенка, печень и мозг, тогда как сердце, легкие, почки, мочевой пузырь, диафрагма, аорта и матка...»
Дальше я, к счастью, не помнил.
Гроб накрыли пологом. Пропитые факельщики поставили его на тележку и повезли.
Мы надели цилиндры и раскрыли, как по команде, черные зонты. В руках промокли и поникли букеты иммортелей.
Похоронный директор торжественно нес во главе жиденькой процессии жезл, обвитый креповой лентой.
Дождь ему нипочем. Только кап-кап-кап с полей вороного котелка.
Духовой оркестр лилипутов на кривых ногах семенил за гробом, попукивали тромбон и вторила туба, дзеньк- делал серебряный треугольничек, блям – делали литавры, фьють – жаловалась флейта-пикколо, по-змеиному извилисто импровизировал венгерский скрипач. Лилипуты нажаривали неузнаваемого Сен-Санса. Происходящее было настолько нереальным, что я с трудом проглотил колкий черстый смешок.
- Где ты откопал этот паноптикум, негодяй?
- В Сохо. Варьете «Dolls» - тщательно промакивая глаза бросил Эдди – Они согласились без торга. А ты что хотел, чтобы я тебе за три дня арендовал Королевский Оркестр? Так. На нас смотрят. Скорбим, скорбим, Феликс.
Кажется, директор говорил речь. Не поручусь. Я и так почти оглох.
Я положил Алисе на живот цветы. Крышку закрыли.
Мы ушли с кладбища до того, как могильщики закидали гроб землей, директор забрал прокатный траурный полог, лилипуты поделили мелочь и пустили по кругу фляжку.
Наверняка я знал одно – с мокрым хрустом в земляной холм врезалась временная жестяная табличка «Алиса С.- Хартли». Как булавка в тулово мотылька.
Банальная истина гласит – нет ничего более постоянного, чем временное.
Несколько дней спустя я вернулся в Оксфорд. Эдди успешно сдал римское право.
Мы сидели в палисаде вечером. Шумные приятели разошлись. На распахнутой террасе ветер катал пустые бутылки, тесно шелестели болгарские карликовые розы в лотке. Штормовое предупреждение.
Эдди щурился на закат, важно пыхал сигарой, листал толстую газету, особый выпуск, зачитывал мне интервью с третьего листа:
- «Мистер Барабанов. Ваши выступления приобрели в последнее время трагический оттенок. Тому виной личные переживания или новый виток творчества?
- Мне тяжело отвечать на столь интимный вопрос. К несчастью, я вынужден признать, что всякий мастер распускает себя по ниточке, как вязание... Алиса была святой женщиной, я не боюсь теперь называть ее имя публично, ведь кроме имени нас более ничего не связывает. Расставание дарит нам радость воспоминаний. Танцовщик, как античный вакхант, должен создать внутренний монастырь, в котором нет места женщинам, вину и лени.
- Значит ли это, что в будущем вы не мыслите себя связанным узами брака?
- Напротив. Я храню верность единственной женщине на земле. Той женщине, которую я надеваю вместе со сценическим костюмом, наношу с флером грима, той, чьи жесты, я повторяю, как молитву о помощи. Имя ей Айседора. В будущем сезоне я собираюсь вновь представить ее публике. Пока смерть не разлучит нас».
Я сбросил пиджак на кушетку, лениво подбирал одной рукой регтайм из «Семи свистунов» и постоянно сбивался спьяну.
- Слушай, а что ты делаешь через год? – спросил Эдди и захрустел яблоком.
- Бог весть... Пока не знаю.
- Мне тут отец предложил... – Эдди порылся в бюваре, вытянул нужное письмо. – Через год с его верфи спускают новый пассажирский корабль. Вот погляди, - он сунул мне под нос листок с пометкой «Harland & Wolff Ltd».
Я мельком глянул и не запомнил ни слова.
- Мне как сыну судостроителя полагается золотой билет на два лица. Хочешь быть вторым лицом? Обещают полный комфорт, бильярд, танцы, даже Электро-театр. Я там со скуки свихнусь, а с тобой хорошо. Покорим Америку, а, Феликс?
- Есть, сэр! - я крутанулся на круглом стульчике перед пианино.
Эдди аккуратно наполнил оба стакана – и мне протянул один – мы чокнулись и рассмеялись.
- Ну, будем, – сказал я по-русски.
- Что?
- Так принято в России. В переводе это значит: «Пока смерть не разлучит нас».
Эдди кивнул и пригубил.
И, не сговариваясь, мы хором прогорланили, обнявшись за плечи вихор к вихру и глядя в меркнущие окна студенческого коттеджа:
- Ведь ты же, брат, у Небесных врат, а это - не Беркли-сквер!!!
За сим прощаюсь, моя дорогая Elle. Клятвенно обещаю Вам, что как только вернусь в Россию, так поеду в Москву, к Вам, на Большую Ордынку, обещайте мне сирень, самовар и беседу в саду.
Целую Вас миллион раз
Искренне Ваш
Феликс.
PS. Save Our Souls.
Некоторые факты
Дом на Беркли Сквер
Дом номер 50, расположенный на площади Беркли Сквер, считался одним из самых популярных мест британской столицы в викторианскую эпоху. Здесь частенько бывали Уильям Питт, Эрл Грей и Ричард Клив. Премьер-министр Великобрита Джордж Кэн жил здесь до своей кончины в 1927 году. Но еще большую популярность среди жителей Лондона ему принесла недобрая слава заколдованного здания. Здания,где обитают призраки.
Вот что писал журнал «Мейфейер» от 10 мая 1879 года: «В доме на площади Беркли есть по крайней мере одна комната, где сверхъестественная атмосфера пагубно действует на ваше тело и мозг. Одна девушка, побывавшая там, почувствовала такой ужас, что тронулась умом. Джентльмен, не верящий в привидения, решил на спор переночевать в страш ном доме Ровно в полночь раздался его истеричный крик о помощи, после чего он был найден мертвым посредине комнаты Ходят слухи о еще нескольких подобных случаях которые также заканчивались летальным исходом».
В 1840 году появились первые сообщения о загадочных шумах, которые исходили из пустого здания. Джесси Миддлетон в своей книге «Серое привидение» утверждал, что в доме находилась маленькая шотландская девочка. Ее подвергали истязаниям в главной комнате особняка. Там она и умерла, не вынеся мук. В другой истории Миддлетон заявляет, что девочку звали Эделен и она выпрыгнула с верхнего этажа, чтобы спастись от своего распутного дяди С тех пор призрак девочки появляется по ночам в этом строении.
Чарльз Харпер также обращает внимание на это здание в своей книге «Заколдованные дома»:
Я думаю относительно дома № 50. Вопрос состоит не в том, «заколдован он или нет», а «как или кем» Меня интересует, идет ли речь относительно какой-то отдельной комнаты или же относительно всего строения в целом? Трудно дать точный ответ. Можно только с полной уверенностью говорить о двух смертельных случаях, которые произошли со смельчаками, решившими переночевать здесь Однажды тут решил скоротать ночь джентльмен скептического и рационального нрава, не веривший в существование потус
