мы врали, но понимали, что сейчас надо врать. Она взглянула на меня почти уже
сухими глазами и сказала: «Не думай, что я всегда такая дурочка». «Не думай»,—
сказала она, да, да, она сказала «не думай». Она сказала мне «ты».
Четыре дня я ничего не писал. Все суетился насчет квартиры: подписывал
договор, брал со счета две тысячи четыреста шестьдесят пять долларов семьдесят
девять центов, покупал кое-какую мебель, волновался страшно. Завтра я получу
ключ. В субботу днем привезут вещи.
Суареса выгнали. Невероятно, но его действительно выгнали. В конторе все
радуются, рассказывают, будто это Вальверде добилась, чтобы его уволили.
61
Удивительно — причина увольнения самая ничтожная. Два пакета были отправлены
экспедицией по неправильным адресам. Суарес даже и не знал о пакетах,
корреспонденцию пакуют обычно новички, попался среди них какой-нибудь разиня,
ну и напутал, конечно. Совсем еще недавно, бывало, черт знает сколько пакостей
Суарес натворит, никто ему и слова не скажет, а сейчас управляющий, видимо,
получил приказание вышвырнуть отставного возлюбленного вон. Однако Суарес
учуял, что дело дрянь, и начал вести себя как первый ученик: приходит вовремя,
иногда даже остается на часок, сверхурочно работает, разговаривает вежливо,
держится скромно, исполнительный стал. Только все это ему не помогло. Не
нашлось бы ошибок в работе экспедиции, все равно отыскали бы предлог, чтобы его
уволить, я просто уверен. Слишком много курит, например, либо в нечищеных
ботинках ходит. Некоторые даже утверждают, будто пакеты с неправильными
адресами были срочно отправлены по секретному указанию самого управляющего.
Что ж, я и такому не удивлюсь.
Суаресу сообщили новость; жалко было на него смотреть. Подошел к кассе,
получил выходное пособие, вернулся к столу, принялся выгружать из ящиков свое
добро. Все вокруг молчат, ни один человек не подошел, не спросил, что случилось,
не посоветовал, как быть, не предложил помочь. За каких-нибудь полчаса все
разлюбили Суареса. Я-то с ним не разговариваю уже много лет (с тех пор, как застал
его выписывающим из книги секретные цифровые данные — он собирался передать
их одному из директоров, чтобы настроить его против остальных), но, клянусь, как
раз сегодня мне захотелось подойти, сказать ему пару добрых слов, как-то утешить.
Я этого не сделал, потому что Суарес — грязный тип и сочувствия не заслуживает,
но все же противно смотреть, как все разом — все, начиная с самого генерального
директора и кончая последним рассыльным,— вдруг к нему изменились, и только
оттого, что дочка Вальверде с ним порвала. Странное дело, оценка деловых качеств
служащих нашего коммерческого предприятия в значительной степени зависит от
чьих-то любовных шашней.
Не был в конторе. Вчера, воспользовавшись всеобщей радостной суматохой,
попросил у управляющего разрешения не приходить сегодня. Разрешение было дано
с добродушной улыбкой и даже с лестным замечанием в том смысле, что трудно,
62
дескать, представить себе, как они обойдутся без основного ведущего работника.
Может, дочку Вальверде собираются всучить мне? Ну и ну.
Мебель привезли, я работал как негр. Получилось недурно. Никакого
ультрамодерна. Не люблю я эти функциональные стулья, ножки у них до того
непрочные, просто смешно — подламываются от одного косого взгляда. И спинки,
