Златовласка зеленоглазая

— Стефания! Ты свет моей жизни! Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой. Клянусь — всегда, всю жизнь любить только тебя! Это кольцо, символ моей любви…

Вскинув голову и глядя снизу вверх в растерянное лицо Стефи, принц протянул ей открытую чёрную бархатную коробочку с тонким золотым колечком внутри.

— … Я хотел подарить тебе его сразу, ещё в то утро… но всё пошло как-то… неожиданно. Прости меня. Я — дурак!

— … Прошу тебя — прими его и будь моей женой!

— … Эээ… (почему, когда нужно, все умные слова и мысли куда-то исчезают?!)

Эри

Я сидел под крышей каменной террасы дворца на краю небольшого фонтана с несколькими слабо журчащими струйками. Рассеяно наблюдая за плавающими в прозрачной воде красными рыбками, я размышлял — должен я что-то Алатари, или нет? С одной стороны — я вроде бесплатно работать не договаривался. С другой стороны — оплата была обещана. А то, что она мне передала знания — можно рассматривать как вручённое оружие наёмнику, для выполнения работы. Однако, в связи с «всплывшими» обстоятельствами, совершение «окончательного расчёта» находится под большим вопросом. И я не сказал — согласен! Не успел. Она «отключилась». Поэтому — я имею полное право считать себя ничем ей не обязанным и отказаться от предварительной договорённости. Но! Знания по медицине, которые она так варварски вбила мне в мозг — весьма интересны. Я ещё до конца всё не «просмотрел» и не во всём разобрался, но похоже, что это сублимированная информация, накопленная богиней за всё время существования этого мира. Плюс, похоже, что-то лично от неё. Капля «божественности». Вполне вероятно, что я воспользуюсь этими знаниями. Но! Если я это сделаю, получится, что я должен буду выполнять условия договора с Алатари. Я же пользуюсь! А раз пользуюсь — значит подписался… Но выполнять договор без оплаты… Так ли мне это надо?

Под сводами террасы раздались лёгкие шаги. Из коридора выбежала Амали в забавном кремовом платье, расходившемся внизу широким «колокольчиком» и побежала ко мне. Удивительно, но такое ощущение, что она всегда знает — где я.

— Ты плачешь? — удивился я, взглянув на её, — что случилось?

— Эриэлла… Алатари — умирает! Ей очень плохо! Мне её так жалко!

Слёзы покатились из глаз девочки.

Упс! И что с ней делать? Вытирать носы я не умею. Да и не собираюсь. Такое искренние чувство сострадания и горя в ментале…

— Возьми платок! — строго приказал я, — кто тебе это сказал?

— Не сказал. Папа разговаривал с хранителями…

— А ты услышала? Или подслушала?

— Я не подслушиваю! — обиделась она. Даже слёзы перестала вытирать.

— О! Извини. Я забыла, что ты хорошая девочка.

— Да. Я хорошая. А если она умрёт?

— Не умрёт.

— Откуда ты знаешь? Ей ведь очень-очень плохо. Она даже говорит с трудом. Я слышала!

— Не умрёт, потому что есть я. Прекрати реветь, посмотри на меня и скажи — кто я такая?

— Вестница… Крылатая вестница… — прошептала она, прижав платок к груди и смотря на меня с восторгом большущими, блестящими от слёз глазами.

— Вот видишь, вспомнила, — наклонив голову, усмехнулся я ей, — не плачь и ничего не бойся. Всё будет хорошо. Я же — здесь!

— Ты ведь поможешь? Ты её спасёшь? Правда?

Секунду я смотрел в детские глаза, светящиеся восхищением и надеждой. Затем лёгким движением руки вынул свою гитару из «потайного кармашка», закинул ногу за ногу и пробежал по струнам, слушая звук. Нормальный лад! Что хорошо в «кармашке» — как положил, так и взял. Струны не «тянутся» совершенно.

— Песня. Для маленькой плаксы, — сказал я, обращаясь к девочке, — слушай!

Рано или поздно… так произойдёт
Все погаснут звезды… небо упадёт
Грустная минута… горе через край
Ты захочешь чуда… ты захочешь чуда…
Так захочешь чуда… что поверишь в рай!
Знаешь… мне не важно, мне как-то всё равно
Знаешь… мне не страшно, свято иль грешно
Ведь по небу птица… плавно, не спеша…
… медленно кружится… медленно кружится… медленно кружится…
Певчая душа!
Не знай, не думай ни о чём таком…
Не верь, не бойся, не проси…
А когда я прилечу к тебе… на крыльях солнца
Ты смейся, смейся и ничего не бойся!

За моей спиною распахнулись золотые крылья, показывая, у кого тут есть эти самые — крылья солнца.

Все с тобой случится… то, что суждено…
Только в небе птица… в синем небе птица… рррраненная птица…
Будет всё равно!

Не верь… не думай ни о чём таком
Не плач… не бойся, не проси
И тогда я прилечу к тебе… на крыльях солнца
Ты смейся, смейся… и ничего не бойся![3]

Песня закончилась.

— Ну и чего ты опять плачешь? — поинтересовался я, — ты же слышала: не плачь и не думой ни о чём таком! Слышала?

— Слышала, — кивнув, шмыгнула носом Амали, — просто… Это было так… красиво! У меня сердце просто остановилось! Эриэлла!

Девочка кинулась мне на грудь и, обхватив руками бурно зарыдала.

Так, — убирая гитару, подумал я, — этого ещё не хватало! Я думал её успокоить, а вышло всё наоборот! И… И? Как… теперь?

Секунду подумав, припоминая, что в таких ситуациях взрослые делали с детьми, я тихонько опустил правую ладонь на вздрагивающую макушку, и осторожно провёл рукой по волосам.

— Не плачь, — сказал я, стараясь произнести это помягче.

Та же в ответ зарыдала только сильнее и ещё плотнее прижалась ко мне.

Сихот! Как успокоить плачущую девочку? Не скажу, что у меня есть опыт в этом вопросе… Одну я, помнится, оглушил «шоком любви»… Но та уже здоровая была. А тут, пожалуй, явно не тот возраст для такого средства… О! Я же могу эмпатический транслировать чувство радости и спокойствия. Должно