Не успели шаги лакея стихнуть за дверью, как Мэй сделал самое страшное лицо, на какое был способен:
– Ты… ты… ты наглый… злобный… бессовестный… вор!
Я зажмурился и мотнул головой. Снова открыл глаза. Разъярённое видение никуда не исчезло.
– Вор? Опасно бросаться такими обвинениями… И что же я украл у тебя?
– Внимание принцессы! – выпалил эльф и отчаянно покраснел.
– Ах, вот как!… А на каком основании ты полагал, что принцесса уделит тебе какое-то особенное внимание, а? Надеялся на свою музыку? Не вышло? Что ж поделать, если девочка оказалась равнодушна к твоим талантам!
Издеваюсь, конечно. Но он сам напросился!
– Ты… ты… ты бесчувственный… ты…
– Оскорбления закончились? Слава богам! – я воздел руки к потолку. – Малыш, сядь и успокойся. Мне нужно услышать ответы на вопросы, а я предпочитаю, чтобы ты отвечал разумом, а не уязвлённым самолюбием…
– Самолюбием?! – он снова взорвался. – Ты… ворковал с принцессой… а я…
– Что – ты?
– Я…
– Кстати, какие чары ты пустил в ход?
И тут он побледнел. Очень резко. Сравнявшись белизной кожи с мраморной облицовкой камина.
– Я… Что же я наделал?… – тонкие губы задрожали, как в лихорадке, и я испугался:
– Не волнуйся! Скажи толком: что это было за заклинание?
– Заклинание… которое… которое… – взгляд Мэя расплывался, и я, вздохнув, залепил эльфу пощёчину. Помогло. Лиловое серебро глаз брызнуло слезами.
– Я всё испортил! – колени листоухого подогнулись, и он сел на пол, спрятав лицо в ладонях.
– Что испортил?
– Я выпустил[33]… заклинание… которое… – через всхлипы всё-таки пробивалась относительно связная речь. – Которым… надо было проверить… принца…
Так вот, в чём дело! Могу понять трагизм ситуации. И комизм – тоже. Эх, малыш, если бы мои проблемы решались так же легко и просто…
– Значит, так, – я строго посмотрел на эльфа. Сверху вниз. – Ты сейчас встанешь, умоешься, выпьешь на ночь подогретого молока и ляжешь спать. И будешь смотреть замечательные сны… Не спорь! Ты всё сделал правильно.
– П-правильно? – из сплетения пальцев выглянул озадаченный лиловый глаз.
– Тебе нужно было установить, имеется ли в королевской семье наследник, который способен владеть артефактом. Верно?
– Да…
– И ты установил! Есть. Ну и что, что принцесса, а не принц? Какая разница?
– В общем-то… – он отнял руки от лица и задумался. – Почти никакой, разве только… Её придётся учить…
– Научат! Она девочка умная и достаточно молода, чтобы впитать любые знания… Всё хорошо. Но, ради богов, скажи: как ты утратил контроль над заклинанием?
Лиловое серебро переливалось мукой и восторгом.
– Когда она… вошла, я не сразу почувствовал… она так тихо слушала… Но на одной из строчек… Это было, как удар! Как молния… Она словно вспыхнула изнутри… И я увидел… она… она совершенна! Она – воплощение божества!
– Э… Не будем торопиться с выводами. Просто Рианна – очень… сильный Мост.
– Да, и это тоже… – отмахнулся Мэй, снова погружаясь в своё восхищение. – Она такая… Она сияет. Ярче солнца. Но не ослепляет… Она… тёплая.
– Я бы сказал, горячая.
– Ты тоже это заметил? – он подозрительно поджал губы.
– А что? Не имею права?
– Этого я не говорил… – всё-таки, эльф обиделся. Обиделся на то, что кто-то, кроме него, мог прикоснуться к чуду… Интересно, листоухий понимает, что видел всего лишь воплощённые Источники, а вовсе не богиню?
– Итак, мы всё выяснили?
Неуверенный кивок.
– А я считаю, что не всё.
– К-как это?
– Где ты взял стихи, которые пел, когда вошла принцесса?
– Мин подарила, – пожал плечами эльф.
– ЧТО?! Мерзавка…
И когда она успела стянуть листок?… Вспомнил. В самый первый день. Я же застал её у стола в своей комнате…
– Ты-то из-за чего так расстроился? – непонимающе тряхнул чёлкой Мэй.
– Почему… Есть причина.
– И сидел, как на иголках, пока я пел…
– И как ты успел это заметить, скажи на милость?! Ты же с принцессы глаз не сводил!
– А мне не надо на тебя смотреть, чтобы знать, что с тобой происходит… – смущённо признался эльф.
– Это ещё почему? – я напрягся, и было, от чего. Такая… зависимость меня не радует. Совсем.
– Наверное, я виноват… – длинные уши стыдливо прижались к голове, совершенно исчезая под серебристыми прядями. – Прости, пожалуйста…
– Что ты ещё натворил? – от волнения начинаю хрипеть.
– Помнишь, когда я вернулся в харчевню, где ты меня ждал? В день приезда? Я был очень… расстроен… Помнишь?
– Ну… да. И что?
– Я… неосознанно… потерял контроль.
– Над чем?
– Не над чем, а над кем! – поправил Мэй. – Над… собой. Мне было так плохо, и я… позволил своему syyt’h[34] раскрыться…
Фрэлл! Кажется, я… пропал.
– Ты был такой спокойный… такой уверенный… такой… надёжный… Я сам не понимаю, как ЭТО получилось! – с отчаянием воскликнул эльф.
И не поймёшь. Зато я… Понимаю. Ты соприкоснулся с одной из ниточек моей «паутинки». То есть, с моим «я». И уцепился за неё, как за последнюю надежду на спасение…
Я подошёл к огню и зло стукнул кулаком по каминной полке. Только такого счастья мне и не доставало! Стать «якорем» для взбалмошного малолетнего эльфа! За что, боги?! Мне нельзя так… сближаться. С кем бы то ни было! Я не имею права!
Теперь становится понятным многое… Слишком многое.
И внезапный интерес к поддельной йисини. И необыкновенно быстрое «привыкание» ко мне. Да и вообще… Если бы я мог догадаться сразу, что Мэй – из «открытых сердец», я бы не допустил… Наверное. Не могу поручиться. В конце концов, влиять на сферу чувств мне не дано. И никаким чарам не дано. К счастью? К сожалению? О, это каждый решает для себя сам! Многие мечтают найти управу на чувства – любым способом. Но сим мечтам не суждено сбыться, потому что… Чувства подчиняются только своим собственным законам, не понятным разуму. А если не ясны ни исходные данные, ни способы преобразования, ни конечный результат – как можно контролировать процесс? Никак. И не пытайтесь!
– Ты… злишься?
– Да. Разве не чувствуешь? – огрызаюсь, но Мэй качает головой:
– Немного есть, только… Ты больше испуган, чем разозлён.
