– Вот как? И чем же я испуган?
– Ну, этого я не могу знать! – с явным облегчением заявляет эльф. Радуйся, пока можешь… Хотя, лучше бы ты ЗНАЛ.
– Ты поступил… безрассудно. Так оставлять нельзя… Можешь вернуть всё обратно?
– Пока не могу, – признался листоухий. – Я… не очень хорошо справляюсь с syyt’h.
– Вот и учился бы вместо того, чтобы распевать ворованные стихи! – не выдержал я.
– Ворованные? – лиловые глаза оторопело уставились на меня. – Ты знаешь того, кто их написал?
– Я знаю, что автор не позволял их исполнять! Особенно в таком… обществе.
– Почему? Они хорошие…
– Они – для личного употребления, разве не понятно? Может быть у человека что-то, укрытое от чужих глаз?
– Ты-то откуда знаешь, что для «личного»… – Мэй подозрительно прищурился. – Или… Это… Они… твои?
– Да, мои!
– И ты писал их для принцессы? Или… о принцессе?
– С чего ты взял? – теперь опешил я.
– Мне так думается… – эльф говорил совершенно серьёзно. – Когда я пел… И ты, и Рианна испытывали настолько похожие переживания, что мне даже стало не по себе… Я ведь не подозревал, что вы знакомы.
– Не напрягает? – холодно цежу сквозь зубы.
– Что?
– Ощущать чужие чувства?
– Не-а, – лицо Мэя осветила улыбка. – Мне нравится. И потом, я же не всех
– Хорошо… А теперь признавайся, менестрель недоделанный, почему ты прервал своё выступление?
– А сам не догадываешься?
– Даже предполагать не хочу!
– Я просто… почувствовал, как ты относишься к принцессе.
– И? Как?
– Почему ты спрашиваешь? – он удивился.
– Потому! Мне любопытны… наблюдения со стороны.
– Ты её любишь, – довольно заявил эльф, глядя на меня снизу вверх, но с таким видом, словно парит над моей головой.
– Неужели?
– И очень даже сильно. Только она нужна тебе, не как… женщина, а как что-то ещё. Я не понял до конца…
– И не надо! Иди спать, олух…
– А я не хочу!
– Зато я хочу побыть в тишине и спокойствии! Марш в свою комнату!
Мэй обиженно надулся, но всё же соизволил встать с пола и гордо удалиться в указанном направлении.
Ты прав, lohassy… Сам того не понимая. Рианна нужна мне. Очень. Как… голодному нужна пища. И мне стыдно относиться к ней подобным образом. Даже не представляешь, насколько стыдно… Да, я люблю принцессу. Если можно любить то, что необходимо для выживания. Фрэлл! Ненавижу! Ну почему всё случилось именно ТАК?…
Я разделся по пояс и расшнуровал корсет, любезно отданный (читай: всученный) мне в пользование неугомонным кузеном. Удобная вещь, надо признать, хотя больше всего она похожа на… если так можно выразиться, «потайной» доспех. Не знаю, что именно зашито между слоями тонкой плотной кожи, но ограниченная (и всё же, определённо, имеющаяся в наличии!) гибкость наводит на мысль о стальных если не пластинках, то тонкой проволоке – наподобие той, из которой плетутся кольчужные кольца… Занятное изделие. Неизвестно, чьей работы. Где Ксо откопал такую странную одёжку? Думаю, даже богам неизвестно…
Так, синяки никуда не делись. Обидно. А как замечательно было бы обнаружить, что участие принцессы помогло залечить мои раны… Глупый. На что надеюсь? Должен быть доволен хотя бы тем, что восстановил равновесие Сил и пополнил запасы… на крайний случай. Но вот кто поможет вернуть в приемлемое состояние моё душевное равновесие?…
Мазь, которую мне вместе с корсетом всучил Ксаррон, приятно холодила кожу, но совершенно не желала впитываться. Я старался и так, и эдак, но энергично тереть кожу было больно, а мягким прикосновениям студенистая зеленоватая масса не желала поддаваться. В конце концов, в дело пошла салфетка, уничтожившая остатки мази. Наверное, зря, но мне, право слово, надоело! Никогда не отличался терпением. Особенно в лечебных процедурах. Да и во всём остальном… Впрочем, я, худо-бедно, становлюсь терпеливым. Или – терпимым? Никогда не задумывались над этой загадкой: слова несут в себе один и тот же смысловой корень, но вот означают… Абсолютно разные вещи.
Терпеть – значит, смириться. Смириться с неудобствами и неприятностями. Ни в коем случае не признавать их победы над собой, а всего лишь до поры, до времени отложить партию. Чтобы вернуться к ней, накопив достаточно сил. И – победить. Конечно, так должно происходить в идеале, а жизнь всячески противится тому, чтобы соответствовать оному идеалу, но… Нужно стремиться. Смириться и стремиться. Почти стихи… Я, кстати, смиряться по-настоящему не умею. В любой сложной ситуации первым делом впадаю в панику – какое уж тут стремление!… Нет, я не терплю. Я стараюсь не обращать внимания на проблему. В идиотской надежде, что проблема устанет от моего равнодушия и исчезнет… Наивный детский подход. Пора его менять… О чём шла речь-то?
Ах, да, ещё и о терпимости! И таким быть не могу. Не получается. Особенно к тем, кто мне небезразличен. А все остальные… просто не существуют. Быть терпимым – значит, признавать за кем-либо право поступать, как он считает нужным и правильным. Это очень трудно, между прочим! Особенно, когда знаешь, как лучше… Ну, хотя бы предполагаешь… Нет, до терпимости мне далеко!
На этой оптимистичной ноте я направился к кровати. Ленивые слуги даже не удосужились откинуть одеяло, чтобы постель хоть немного нагрелась… Гады. Она ведь… Ладонь отдёрнулась от гладкой, как лёд, и почти такой же холодной простыни. Теперь придётся ждать… Сообщить принцу о том, как нерадивы его лакеи? Наверное, нужно. Пусть займётся воспитанием слуг. Тем более, что у него есть такое действенный метод внушения, как Борг. Рыжему только в радость будет бездельников погонять…
Возвращаюсь к камину. Пододвинуть кресло поближе? Лениво. И напрягаться лишний раз мне ни к чему. Так постою. Погреюсь…
Я не услышал, как скрипнула дверь. Наверное, потому, что скрипа не было. И необутые ступни касались паркета совершенно бесшумно. Зато восторженный возглас пронзил меня дрожью с головы до пят:
– Как красиво!
Принцесса. Спрятавшаяся в складки волочащегося по полу халата. Довольная до такой степени, что хочется выдрать её пониже спины тем, что попадётся под руку.
– Моя принцесса, что Вы здесь делаете? – спросил я, когда справился с приступом бессильной ярости.
– Зашла посмотреть, как ты устроился, – без тени лукавства ответила девочка.
– Посмотрели? Извольте вернуться к себе.
– Я тебя чем-то обидела?
– Могли бы постучать прежде, чем входить… Вас учили хорошим манерам?
– Это так скучно… – призналась Рианна. – И потом, если бы я постучала, я бы не увидела… Он та-а- а-а-акой красивый!
