– Что-то хочешь сказать мне, Мэт?
Вмещался Фрэнк:
– Мы заодно спросим, нельзя ли заказать стекло.
– Угу, – проворчал Мэт, удаляясь к машине.
Фрэнк направился было за ним, но его окликнул Джеффри:
– Не знаешь, кто это мог сделать?
Фрэнк замялся, рассматривая свои ботинки.
– Мэт был со мной все утро, если вы на это намекаете.
– На это.
Фрэнк поднял голову.
– Послушайте, начальник, я выясню, чьих это рук дело, обязательно выясню.
Не ожидая реакции Джеффри, он развернулся и зашагал к машине. Джеффри проследил, как они отъехали, и направился к дому.
Негромко постучав, он вошел внутрь. Уилл Харрис сидел в своем кресле, рядом стакан чаю со льдом. Он встал, приветствуя Джеффри.
– Я не хотел отрывать вас от дел, – сказал Уилл. – Просто доложил о происшествии. Моя соседка испугалась.
– Какая соседка? – спросил Джеффри.
– Миссис Барр, что живет через дорогу. – Он ткнул пальцем в окно. – Женщина пожилая, пугается по любому поводу. Она говорит, что ничего не видела. Ваши люди уже ее допрашивали. – Уилл вернулся к креслу, поднял белую бумажку и протянул ее Джеффри. – Вообще-то я тоже немного испугался.
Джеффри взял записку и прочел напечатанные на белом листе слова угрозы: «Скоро сдохнешь, ниггер».
Джеффри тщательно сложил записку и засунул в задний карман. Огляделся вокруг.
– У вас здесь уютно.
– Спасибо, – ответил Уилл.
Джеффри повернулся к фасадному окну. Его терзало дурное предчувствие. Жизнь Уилла Харриса из- за его вчерашнего визита оказалась в опасности.
– Не возражаете, если я сегодня переночую у вас на кушетке? – спросил он.
– Думаете, в этом есть необходимость? – удивился Уил.
Джеффри пожал плечами:
– Береженого Бог бережет.
12
Лена сидела дома за кухонным столом, уставившись на солонку и перечницу, и пыталась подытожить события прошедшего дня. Райан Гордон виноват лишь в том, что он придурок. Если Джулия Мэтьюс достаточно умна, то она поехала домой или решила временно никому не показываться на глаза, чтобы отделаться от своего приятеля. Следовательно, в колледж они ездили зря. Так и не нашли подозреваемых в убийстве сестры.
С каждой минутой, с каждым часом из-за отсутствия реальных зацепок Лена становилась все злее и злее. Сибилл всегда предупреждала ее, что злость – опасное чувство, что надо питаться другими эмоциями. Теперь же Лена поняла, что никогда не сможет ни радоваться, ни даже грустить. Утрата опустошила ее, и злость стала единственным чувством, поддерживающим жизнь. Лена не пыталась подавить в себе злость – она дала ей волю расти, словно раковой опухоли, чтобы не сломаться от беспомощности. Злость поможет справиться с бедой. Когда убийца будет пойман, когда найдется Джулия Мэтьюс, тогда Лена нагорюется.
– Сибби, – застонала Лена, закрыв лицо руками.
Даже во время допроса Гордона ее преследовал образ сестры. Чем отчаяннее она с ним боролась, тем упорнее он возникал.
Воспоминания приходили обрывками. Только что она сидела напротив Гордона и смотрела на его жалкое позерство – и вдруг оказалась на пляже. Ей двенадцать, она ведет Сибилл к морю поиграть в воде. Когда Сибилл потеряла зрение, Лена стала ее глазами: Сибилл будто вновь обрела возможность видеть. Лена до сих пор считала, что стала хорошим следователем благодаря необходимости видеть за двоих. Она обращала внимание на детали. Прислушивалась к своей интуиции. Теперь чутье подсказывало, что бесполезно тратить время на Гордона.
– Привет. – Хэнк достал из холодильника кока-колу и протянул бутылку Лене, но она отказалась.
– Откуда?
– В магазине купил. Как прошел день?
Лена не ответила на вопрос.
– Зачем ты пошел в магазин?
– У тебя тут есть нечего, – сказал Хэнк. – Удивительно, что ты не отощала.
– Не надо покупать мне продукты, – запретила Лена. – Когда ты возвращаешься в Рис?
Вопрос задел его.
– Через пару дней, наверное. Если я тебе мешаю, могу остановиться у Нэн.
– Можешь жить здесь.
– Никаких проблем, Ли. Она предлагала мне свой диван.
– Не стоит останавливаться у нее, – сердито сказала Лена. – Ладно? Все. Если ты на пару дней, то я не возражаю.
– Я могу пойти в отель.
– Хэнк! – повысила голос Лена. – Хватит об этом. У меня был трудный день.
Хэнк нервно крутил в руках кока-колу.
– Хочешь поделиться?
– Нет, – ответила она, еле сдержав слова: «Не с тобой». Он глотнул колы и уставился в стену.
– Зацепок нет, – сказала Лена. – Список пустой. – Хэнк вопросительно поднял брови, и она объяснила: – Мы составили список насильников, которые поселились в Гранте за последние шесть лет.
– Такую информацию фиксируют?
– Слава Богу, да, – ответила Лена, предотвратив споры о правах гражданина.
Как бывшему наркоману, Хэнку неприкосновенность личной жизни была дороже, чем здравый смысл. Лене не хотелось обсуждать, как платят за грехи вышедшие из тюрьмы заключенные.
– Так, значит, у тебя есть список?
– У нас у всех есть по списку, – пояснила Лена. – Мы стучим в двери, ищем соответствующего человека.
– Чему соответствующего?
Лена посмотрела на него, раздумывая, вдаваться ли в подробности.
– Такого, который в прошлом совершил нападение с изнасилованием. Белый, в возрасте от двадцати девяти до тридцати пяти. Чтобы он считал себя верующим. Видел раньше Сибилл. Преступник должен был знать, куда она ходит, значит, имел представление, как она выглядит.
– Довольно четкий портрет.
– Да, но в списке почти сотня людей.
Хэнк присвистнул.
– В Гранте-то? – Он недоверчиво покачал головой.
– Это только за последние шесть лет, Хэнк. Если никого не найдем, то расширим список лет на десять-пятнадцать.
Хэнк поправил волосы. Лена ткнула пальцем в его голые руки.
– Я хочу, чтобы ты сегодня вечером не снимал пиджак.
Хэнк посмотрел на старые следы от уколов.
