Джеффри ревновал к Нику не больше, чем к северному оленю, однако его все же задела такая фамильярность. Саре тоже казалось, что Ник проявляет к ней излишнее внимание.
– Приступим? – проворчал Джеффри. – Саре нужно возвращаться на работу.
Когда они шли по коридору, Сара поравнялась с Джеффри и сунула ему в карман пиджака пузырек с пилюлями.
– Что это? – спросил он, доставая его. – Ой!
– Вот-вот, ой, – повторила Сара, открывая дверь.
В комнате для брифинга сидели Фрэнк Уоллис и стройный молодой человек в форме. Фрэнк поднялся, пожал Нику руку. Кивнул Саре, но она не ответила. Что-то ей подсказывало, что он причастен к произошедшему прошлым вечером, и это ей очень не нравилось.
– Марк Уэбстер, – представил Ник своего специалиста. Тот был совсем юный, не старше двадцати одного. Про таких говорят: молоко на губах не обсохло. Прическа – классический чуб.
– Приятно познакомиться, – сказала Сара, протянув ему руку: ощущение было такое, словно сжала рыбу.
Впрочем, если Ник не поленился привезти этого Марка Уэбстера, значит, парнишка не такой уж чудаковатый, каким выглядит.
– Расскажи им все, что говорил мне, – попросил Фрэнк.
Марк откашлялся, поправил воротничок и повернулся к Саре.
– Я как раз говорил, что как странно, что ваш извращенец выбрал белладонну из всего ассортимента наркотических средств. Очень любопытно. В моей практике было только три случая; в основном это глупые дети, которым хочется повеселиться.
Сара кивнула. Как коронер и педиатр, она проявляла крайнюю осторожность, когда в морг поступали дети с неустановленной причиной смерти.
Марк склонился над столом.
– Сонная одурь относится к семейству пасленовых. В Средние века женщины жевали ее в небольшом количестве, чтобы расширились зрачки. Женщина с расширенными зрачками считалась более привлекательной, откуда и пошло название «белладонна» – «красивая женщина».
– У обеих жертв были сильно расширены зрачки, – сообщила Сара.
– Такой эффект достигается даже при маленькой дозе, – пояснил Марк, взял конверт и вытащил несколько фотографий, чтобы Джеффри пустил их по кругу. – Белладонна имеет форму колокольчика, обычно фиолетового цвета, со странным запахом. Такое во дворе не держат, если есть дети или домашние животные. Нужно иметь забор не меньше метра высотой, чтобы не отравить всех вокруг.
– Растение требует особой почвы или питания? – спросил Джеффри, передавая снимок Фрэнку.
– Это сорняк. Может расти где угодно. Именно поэтому он так распространен. Одно «но»: это сильный наркотик, – Марк сделал паузу. – Приход длится три-четыре часа, в зависимости от принятого количества. Галлюцинации выглядят очень правдоподобно. Многие потом верят, что все происходило на самом деле. Если, конечно, запоминают.
– Наркотик вызывает потерю памяти? – спросила Сара.
– О да, мэм, выборочные провалы, люди помнят какие-то отрывки. Например, девушка может помнить, что ее насиловал мужчина, но не знать, как он выглядел, даже если они смотрели друг другу прямо в лицо. Или она может сказать, что он был фиолетовым с зелеными глазами. – Марк помолчал. – Это галлюциноген, но не такой, как привычные ЛСД или фенилциклидин. Наркоманы говорят, что белладонна стирает грань между галлюцинацией и реальным миром. Находясь под воздействием «ангельской пыли», или экстази, вы понимаете, что вас могут посетить странные образы. А от белладонны все кажется настоящим. Если я дам вам чашечку дурмана, то вы потом будете клясться, что разговаривали с вешалкой для одежды. Я проверю вас на детекторе лжи, и он подтвердит истинность ваших слов. Предметы окружающей действительности невероятным образом преображаются.
– Можно пить с чаем? – спросил Джеффри, взглянув на Сару.
– Да, сэр. На моей практике подростки как-то заваривали сонную одурь в чае. – Он сцепил руки за спиной. – Должен сказать, наркотик опасный. Дозу рассчитать нелегко.
– Как еще его употребляют? – спросила Сара.
– Если есть терпение, – ответил Марк, – то можно несколько дней вымачивать листья в алкоголе, затем дать ему испариться. Ну и, конечно, белладонну используют в медицинских целях.
– Как именно? – поинтересовался Джеффри.
– Помните, окулист капает вам что-то в глаза, чтобы расширить зрачки? Так вот это раствор белладонны. Очень слабый раствор, но все же в нем присутствует сонная одурь. При такой концентрации самый худший вариант – сильная головная боль и копростаз. Надо соблюдать осторожность, когда употребляешь белладонну в чистом виде.
Фрэнк передал фотографию Саре. С виду ничего примечательного, цветок как цветок, в общем, даже красивый. Сара была доктором, а не садоводом.
Вдруг мысли перенеслись к Джулии Мэтьюс, лежащей на машине. Сара пыталась вспомнить, сразу ли рот был заклеен лентой. С неожиданной ясностью она поняла, что да. Она видела черную ленту на лице девушки.
– Сара? – вернул ее в реальность Джеффри.
– А? – Сара подняла глаза и заметила, что на нее устремлены взгляды всех присутствующих. – Извините. Что вы спросили?
– Я спросил, адекватны ли были жертвы, – повторил Марк. – Могли ли они говорить? Не смотрели ли они словно в пустоту?
Сара отдала фотографию.
– Сибилл Адамс была слепой, она всегда смотрела в пустоту. Джулия Мэтьюс… – Сара замолчала, гоня от себя ее образ. – У нее был остекленевший взор. Скорее всего ее держали на белладонне.
– Марк, вы упомянули, что наркотик оказывает какое-то воздействие на зрение, – сказал Джеффри.
– Проявляется близорукость, – ответил Марк таким тоном, будто уже объяснял это. – Как говорят наркоманы, ты видишь, но не можешь разобрать, что именно. Как если бы я показал вам яблоко или апельсин, а вы поняли бы, что это круглый плотный предмет, но не узнали бы его.
– Я знаю, что такое близорукость, – сказала Сара, удивившись своему снисходительному тону, и попыталась сгладить неловкость: – Как вы считаете, почему Сибилл Адамс не кричала?
Марк посмотрел на Ника. Очевидно, он уже распространялся на эту тему.
– Зафиксированы случаи потери голоса. В гортани не происходит никаких физических изменений. Наркотик не наносит ущерба горлу. Полагаю, это как-то связано с мозговым центром, который отвечает за речь. Нечто схожее с трудностью опознания вещей глазами.
– Логично, – согласилась Сара.
– Основными симптомами употребления белладонны, – продолжил Марк, – являются сухость во рту, расширенные зрачки, высокая температура тела, учащенное сердцебиение и осложнение дыхания.
– Все это наблюдалось у обеих жертв, – вставила Сара. – Какая доза вызывает подобную реакцию организма?
– Наркотик очень сильный. Ягоды не так страшны, а вот корень или листья весьма опасны, если не иметь четкого представления, что делаешь. Эффект непредсказуем.
– Первая жертва была вегетарианкой, – сказала Сара.
– К тому же химиком, так? – уточнил Марк. – Есть сотни наркотических средств для баловства, помимо белладонны. Вряд ли она стала бы экспериментировать, идя на такой риск. Это как русская рулетка, в особенности если иметь дело с корнем – самой смертоносной частью. Стоит немного перебрать – и ты покойник. Науке не известно противоядий.
– Я не заметила никаких признаков употребления наркотиков у Джулии Мэтьюс, – обратилась Сара к Джеффри. – Ты сейчас хочешь допросить ее?
Он кивнул и повернулся к Марку:
– Что-нибудь еще?
Марк почесал голову.
