Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Ты говоришь, есть другія должности, кром? природныхъ. Согласна: но сія должность первая изъ вс?хъ; она н?которымъ образомъ, существовала прежде твоего бытія, и какая другая должность не должна уступить, когда ты ихъ полагаешь въ равнов?сіи?

Ты ув?рена, что он? могутъ согласиться. Мать твоя думаетъ иначе. Какоежъ заключеніе должно зд?лать изъ сихъ предложеній.

Когда мать твоя видитъ, сколько страдаетъ моя слава отъ нещастнаго поступка, на которой я пустилась, я, о которой вс? им?ли лестн?йшія надежды, не им?етъ ли она причины страшиться о теб?? одно зло раждаетъ другое; и какъ она узнаетъ, на чемъ остановятся столь плачевные усп?хи?

Кто предпринимаетъ на себя извинять погр?шности другаго, или старается ихъ уменьшить, не подаетъ ли тотъ причину сомн?ваться о немъ, что онъ слабъ или соучастникъ? И строгіе опорочиватели не подумаютъ ли, что въ такихъ же обстоятельствахъ и съ т?ми же побужденіями, онъ бы былъ способенъ къ равнымъ погр?шностямъ.

Оставимъ въ сторон? чрезвычайныя гоненія мною претерп?нныя; челов?ческая жизнь можетъли подать ужасн?йшій прим?ръ того, что со мною случилось въ короткое время, для уб?жденія родителей въ необходимости неусыпно надзирать надъ своею дочерью, какое бы она ни подавала мн?ніе о своемъ благоразуміи?

Сія неусыпность не бол?е ли нужна отъ шестнадцати до дватцати одного года, нежели во всякое другое время женской жизни? Между сими л?тами мы начинаемъ привлекать на себя глаза мущинъ, и д?лаемся предм?тами ихъ стараній или нападеній; и не въ то ли самое время мы пріобр?таемъ своимъ поведеніемъ добрую или дурную славу, которая почти неразлучно насъ сопровождаетъ до гроба?

Не опасны ли мы тогда и сами себ?, въ разсужденіи отличности, съ каковою мы начинаемъ взирать на другой полъ?

И когда опасности умножаются съ наружи и внутри, родители наши виноваты ли, когда находятъ за нужное удвоивать ихъ надзираніе? Или ростъ нашего стана можетъ насъ отъ того освободить?

Если такъ, скажи мн? въ точности, какой нуженъ честной д?виц? ростъ, и л?та, которыя бы ее освобождали отъ повиновенія къ родителямъ, и которые уполномочатъ равном?рно посл?днихъ сихъ, на подобіе животныхъ, уничтожить попеченіе и н?жность къ д?тямъ своимъ?

Теб? кажется жестоко, моя любезная, что поступаютъ съ тобою, какъ съ робенкомъ! Думаешь ли ты, что не прискорбна честнымъ родителямъ необходимость поступать такимъ образомъ? Естьлибъ ты была на м?ст? матери твоей, когда бы дочь твоя отказала теб? въ томъ, въ чемъ ты противилась, и не хот?ла бы теб? повиноваться, не ударила ли бы ты ее по рук? чтобы вырвать запрещенную бумагу? Весьма справедливо, какъ мать теб? сказывала, что ты ее понудила къ сей жестокости; и съ ея стороны великое снисхожденіе, котораго ты не прим?тила съ должнымъ вниманіемъ, когда она призналась, что о томъ сожал?етъ.

Прежде супружества, (гд? мы вступаемъ въ другой родъ покровительства, которой однакожъ не уничтожаетъ право природымы въ такихъ л?тахъ, въ которыхъ храненіе и надзираніе самовластное родителей намъ необходимо, что бы насъ предостеречь отъ коршуновъ, ястребовъ, орловъ, и другихъ негодныхъ хищныхъ зв?рей, летающихъ безпрестанно надъ нашими головами, въ нам?реніи ухватить и пожрать насъ, какъ скоро увидятъ отдаленныхъ отъ должной черты, то есть изъ вида нашихъ путеводителей и покровителей природныхъ.

Сколько ни жестоко теб? кажется повел?ніе, перерывающе нашу переписку, прежде позволенную, естьли мать твоя предвидитъ изъ сего пятно для твоей славы, сей жестокости должно повиноваться. Не должна ли она утвердиться въ своемъ мн?ніи когда первые плоды привязанности твоей ко мн?, рождаютъ въ теб? упорность и непослушаніе?

Я знаю, моя любезная, что говоря про мрачныя облака огорчительный видъ, торжественности и проч. Ты помышляешь только растворять письмо твое колкостію, которая составляетъ сладость твоей бес?ды; но поистинн? скажу теб?, что она зд?сь не у м?ста.

Позволишь ли ты мн? прибавить къ симъ скучнымъ выговорамъ, что я не похваляю также въ письм? твоемъ н?которыя выраженія, въ разсужденіи способа жизни твоего отца и матери. Я см?ю сказать, что сіи малые раздоры хотя были часты, но непродолжительны; однакожъ мать меньше всего обязана отчетъ давать своей дочери о произшедшемъ между нею и г. Гове, котораго, какъ ты говоришь, должна ты единственно почитать память. Не хорошо ли будетъ разсмотр?ть, что не оставшееся ли къ теб? досада на мать, когда ты им?ла перо въ рук?, послужила къ возбужденію чувствованій твоего почитанія къ отцу?

Всякъ им?етъ свои пороки. Когда бы мать твоя и не им?ла права вспоминать о неудовольствіяхъ, которыхъ причины бол? н?тъ, теб? однакожъ надобно уважать, отъ кого и въ разсужденіи кого, такія были сужденія. Не теб? принадлежитъ также судить о томъ, что было между отцемъ и матерью, и трогая мертвыхъ, растравлять огорчительные воспоминанія въ памяти живыхъ.

Письмо СХХVIII.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АНН? ГОВЕ.

Не нужно продолжать о матеріи посл?дняго письма. Я приступаю съ большимъ удовольствіемъ, но не съ большимъ одобр?ніемъ, къ другой твоей чрезвычайности: то есть въ разсужденіи важнеченія твоего при слов? одобрять.

Я удивляюсь, что при всемъ твоемъ великодушіи, оно не единообразно; и что недостаетъ теб? его въ такомъ случа?, гд? обстоятельства, благоразуміе и признаніе почти законно его на тебя. налагаютъ. У Г. Гикмана, какъ ты сама признаешься, добрая душа. Есть ли бы я не была въ томъ удостов?рена, уже давно, онъ бы не нашелъ во мн? такую усердную защитницу передъ его любезной Гове. Сколько разъ я вид?ла съ прискорбіемъ, въ то время, котрое у тебя проводила, что онъ, игравши свою роль въ бес?д? весьма приличнымъ образомъ, д?лался н?мымъ, какъ скоро ты показывалась.

Я теб? ето выговаривала неоднократно, и кажется, что и о томъ зам?чаніи упоминала, что строгій твой видъ въ разсужденіи его, можетъ им?ть истолкованіе не лестное для твоей гордости. Его можно приписать бол?е въ его выгоду, нежели въ твою.

Г. Гикманъ, моя любезная, челов?къ скромный. Когда я вижу мущину такого нрава, я всегда ув?рена, что ему не достаетъ только случая для показанія вс?хъ своихъ тайныхъ сокровищъ, и для открытія которыхъ нуженъ только одинъ ключь, то есть, справедливое ободреніе.

Напротивъ того, высокоумный, котораго свойство презирать другихъ столько, сколько себя уважаетъ, во всякихъ случаяхъ принимать повелительный видъ, над?ется выпутаться изъ своихъ ошибокъ дов?ренностію къ себ?, и осл?пляемъ ложнымъ блескомъ сокровищъ, ему не принадлежащихъ.

Но челов?къ скромный! Ахъ! моя любезная, не ужели скромная женщина не отличитъ скромного мущину, и не пожелаетъ его сд?лать своимъ товарищемъ въ жизни? Мущину, предъ которымъ можетъ она отворять уста, бывъ ув?рена о добромъ его мн?ніи, который приметъ ея сужденіе со всею благопристойностію учтивости, и который сл?довательно долженъ внушать пріятную дов?ренность.

Какую должность я отправляю! Каждой склоненъ быть пропов?дникомъ; но въ самомъ д?л?, я теперь должна быть больше способною, нежели прежде, къ разсматриванію сей матеріи. Однакожъ я оставлю р?чь, которую я хот?ла заключить въ начал? моего письма, въ одномъ разсужденіи касательно до меня. Какъ ты наклонна, любезн?йшая моя Гове, изъявлять должности другихъ и даже матери твоей! д?йствительно, мн? помнятся, твои слова, что, какъ различныя званія требуютъ различныхъ дарованій, то въ разсужденіи ума можетъ случится, что одинъ челов?къ будетъ весьма основательно опорочивать д?ла другихъ, не производя самъ превосходныхъ твореній; но кажется весьма угодно изъяснить сію наклонность и способность къ сысканію пороковъ ближняго, когда приписать ихъ челов?ческому естеству, которое чувствуя свои собственныя погр?шности, любитъ исправлять другихъ. Зло состоитъ въ томъ, что сія природная наклонность стремится бол?е узнавать снаружи, нежели внутри; или, ясн?я, что чаще опорочиваютъ другихъ, нежели самаго себя.