протест это был.
Но Таня, конечно, думала, что эти времена прошли, что можно честно свои мысли опубликовать.
16 января 2006 года. Сегодня по ТВ видела Таню в передаче о Рыбакове. Она там — сияющая! Танечка, как мне тебя не хватает!!!!
«Насколько хватит сил притворяться нормальным, столько и будешь», — сказала мне Таня в ответ на мои страхи сойти с ума (в юности мне сие нагадали по руке: линия жизни у меня якобы длиннее, чем линия ума).
Как же случилось, что сил у тебя не хватило?!
Очнулась: стою на оранжевом солнце (внуки на полу мелом рисовали)… Когда есть внуки, легче силы найти для спасения. А у нее не было. Ей труднее.
И тут слышу по ТВ: на Западе соревнуются в том, кто больше выплюнет мертвых сверчков.
Ага, мертвые сверчки, снова я встретилась с ними, что-то тут для меня важно… очень важно… что? А то, что мы-то не должны плеваться мертвыми!
Нина, раз у тебя есть силы, ты должна написать обо всем, что передумала про гибель Тани.
У Данте в последнем круге ада мучаются не насильники и не убийцы, а те, кто злом отплатили за добро. Неблагодарные. Не будем же ими! Упаси нас Господь!
Один московский редактор сказал мне:
— Вы, Нина, опоздали с этой темой. Год прошел со дня смерти Тани.
— А со дня смерти Пушкина еще больше лет прошло. Но мы все думаем об этом, пишем.
— Таня Бек — не Пушкин.
— Она наш Пушкин. Какие мы, таков и наш Пушкин.
18 февраля 2006 года я выезжала из Москвы в Пермь. У Ярославского вокзала курила высокая красивая женщина, похожая на Танечку. Но не она…
Но правда до сих пор на нашей стороне. А с нею легче дышать.
Я была в Москве летом 2006 года. В писательской среде рассказали мне, что Таня любила одного писателя, а у них в это время случился разрыв, поэтому она была в таком стрессе, а не только из-за предательства друзей…
* * *
Журнальный зал | Зарубежные записки, 2007 N9 | Нина Горланова
БЕСЕДЫ У ГОЛУБОГО ЭКРАНА
I. Переговоры
Он приехал с четырьмя детьми и беременной женой к теще в гости и сразу наткнулся на ее уничижительный взгляд: ах, зять-зять, ничего-то ты не умеешь делать – только детей!
– Надежда Михайловна, – сразу воскликнул он. – Как вы хорошо выглядите! Тата, не визжи (это средней дочери уже).
– Папа, я так люблю бабушку, что не могу успокоиться!
– Надя, Надя! – закричала из комнаты восьмидесятилетняя мать тещи. – Выведи меня на балкон.
– Что? – Надежда Михайловна выключила звук в маленьком телевизоре, что стоял у нее на кухне. – Зять, выведи ее на балкон, у меня пирог в духовке подошел... (и она снова прибавила звук).
Он взял под руки старушку и повел ее – усадил в кресло на балконе.
Надежда Михайловна принесла большой рыбный пирог и вздохнула:
– По телевизору слышала: в многодетной семье выросла знаменитая певица!
– Надя! Надя! – истошно закричала с балкона старушка.
– Зять, сходи – узнай, что надо... – и Надежда Михайловна заставила дочь разрезать пирог, а сама ушла на кухню за приборами.
Он вышел на балкон: старушка тыкала в воздух своей тростью:
– Семь, восемь, девять! Я правильно сосчитала – их восемь?
– Кого, чего?
– Девять цветков расцвело на том балконе? – она продолжала водить тростью по воздуху.
Он сосчитал огромные лиловые цветы среди вьющейся зелени, что покрывала балкон соседнего дома – да, было девять.
– Сейчас только вот по телевизору слышала, что в многодетной семье вырос известный изобретатель, – сообщила Надежда Михайловна.
Она вырастила четверых детей. Но ни один из них не стал знаменитостью.
“Возможно, Фрейд бы счел, что дочь Надежды Михайловны рожает, это... подсознательно подражая матери”, – подумал зять, но ничего не произнес.
А тесть Виктор Алексеевич распечатал бутылку водки и сказал так:
– Надо переговоры с Колей заказать, вот что! Коля у нас в Ростове живет, закончил институт на одни пятерки! Так что, зять, готовься: сейчас выпью и закажу переговоры, междугород...
– Да уж, готовься, зятек! – вся засветилась Надежда Михайловна. – Коля у нас – у! Ученый! Там такое языкознание, у-у!..
Выпили за приезд. И Виктор Алексеевич пошел к телефону:
– Алё, говорит начальник сбыта... Ну, зять, готовься! Алё, мне переговоры с Ростовом-на-Дону...
