– группа 'Гром'. Так, тихой сапой, это и прижилось.
Мы с Базилем оторвались от полосы первыми и полезли на высоту. Бросив взгляд вниз, я смог наблюдать четкий взлет наших пар. Два истребителя вырвались вперед и заняли свое место около транспортника. Ох уж этот транспортник… Скорость чуть больше трехсот! Намучаемся мы с ним!
Не то слово! Не намучались, а… Матом ругаться не хочется! В общем, когда пролетев километров четыреста, мы сели на промежуточный аэродром для кратковременного отдыха, дозаправки самолетов и летчиков, настроение было, скажем, 'не айс'. А что поделаешь? Надо…
Накрутив хвоста летчикам, — мол, не надо ругаться, подлетаем к зоне, где могут шарить охотники, выше бдительность, товарищи летчики, мы снова взлетели и построились. Километрах в 150-ти от Ленинграда я услышал в наушниках: 'Гром-1, точка поворота. Прошу разрешения на изменение курса'. Я отпустил летунов, и пара Базиля красиво отвалила вправо… Пошли ждать наш транспортник, все по плану… А мы летим дальше.
Наконец, в дымке, показалась громада Ленинграда. Слава богу! Добрались! Земля была извещена о нашем подлете. К нашей 'могучей' колонне подскочила четверка 'Ла-5', глянули на наши звезды, качнули крылом и отвалили…
— 'Гром', посадку разрешаю…
Все, добрались! Мы на фронте. Наконец-то.
Свалив на командиров звеньев всю работу по заправке и осмотру самолетов, мы с Рыбкиным, на выклянченной у пэвэошников машине, поехали на Дворцовую, в штаб ВВС.
Приняли нас довольно быстро. Командующий 13-й воздушной армией генерал-лейтенант Рыбальченко кратко поставил нам общую задачу, вызвал начальника оперативного отдела штаба и поручил ему ввести нас в курс дела более детально. Затем пожелал нам всяческих успехов, пообещал, что заскочит к нам, когда мы устроимся на месте и распрощался. Видимо, дел у него было невпроворот.
Полковник из штаба армии ничего нового, в принципе, не сказал. На наш вопрос – а где мы будем базироваться? — он предложил на выбор несколько аэродромов. Мы, ссылаясь на недостаточное знание обстановки, попросили помочь с выбором. Полкан наморщил лоб, а потом решительно заявил: 'А я знаю, где они в следующий раз ударят? Садитесь, где хотите!'
— Так не пойдет, товарищ полковник! Вы нас зачем сюда вызвали? На помощь? Вот и помогайте сначала нам! Давайте данные по суточным самолёто-пролетам немцев за последнюю неделю. У вас тут как минимум три 'вкусных' для немцев района. Будем выбирать. Да, и еще. Обозначьте районы, где у вас были потери боевых и транспортных самолетов. Там мы в первую очередь этих асов зеленых и поищем…
В общем, просидев два часа с нетерпеливо роющим землю полканом, мы остановились на аэродроме, который был расположен недалеко от маяка Осиновец. Этим мы убивали как бы трех зайцев – под нашим контролем оказывались зона поселка Кобона на восточном берегу Ладожского озера, где шла перевалка грузов для их переброски по воде, зона маяка Осиновец и близ расположенного рыбачьего поселка, где эти грузы принимались и складировались перед транспортировкой в Ленинград, и 'Дорога Победы' – слепленная на живую ветка, по которой шло железнодорожное сообщение с городом. Расстояния между этими тремя пунктами для нас было пустяковое – несколько минут лета, и мы со спокойной душой могли сесть там в засаду… Теперь дело оставалось за малым. За ожидаемым визитом 'зеленых… х-мм, сердец'. Впрочем, эмблему эскадры на своих самолетах они уже закрасили. Еще весной 43-го. А то наши уж больно шустро стали гоняться за самолетами с 'зелеными… х-мм, попами' и бить их смертным боем… Вот так-то. А тут еще и мы прилетели.
Перелет прошел быстро – что тут лететь? Меньше пятидесяти километров. Нас уже ждали. Мы познакомились с командиром истребительного полка, другими офицерами. Местные летуны стояли пока в сторонке, завистливо поглядывая на наши новенькие истребители, но, чувствовалось, что как только мы отойдем с начальством в сторонку, наших ребят возьмут в плотное 'окружение'.
Договорились так – площадку для стоянки самолетов нам выделят, подготовят капониры, протянут линию связи. Техсостав останется на аэродроме. Мы же разместимся километрах в полутора, в лесочке. Жить будем в палатках – погода пока позволяла. Возить будут грузовиком. Наладить быт нам тоже помогут. Завтра должна придти машина с рацией, которую я выклянчил в штабе воздушной армии. Вроде бы и все…
— Ну, что, товарищи? Соловья баснями не кормят! Пошли в столовую! — пригласил нас комполка. — Набросайте начпроду списочек на получение водки.
Тройка бандитов как-то подозрительно засуетилась. Морды у них были настолько честные, а глаза – голубые, что я тишком перехватил этого пройдоху Парикянца со списком и взглянул на конечную цифру.
— Что, опять? Объясни мне, Сережа, откуда в списке нашей эскадрильи на получение водки появились такие фамилии как 'Водопьянов', 'Тер-Сидорянц' и 'Голенищев-Кутузов', а? Вы же мне обещали, гады вы ползучие?
— Так я же не себе… — пытаясь ковырять землю носком сапога, враз охрипшим от испуга голосом, просипел Парикянц, — я для ребят…
Он проникновенно взглянул на меня влажными восточными глазами. Казалось, что боль и забота о пересохших глотках боевых друзей, вот-вот прольется из этих глаз сладкими, детскими слезами.
— Перепиши… А о ребятах не беспокойся, ведь им достанутся ваши порции. Ты, Сережа, ведь не забыл? Вот-вот… Иди, родной, иди. ПОКА Я ТЕБЯ НЕ ПОСЛАЛ!!
На мой рев испуганно обернулся комполка. Он в восхищении покрутил головой – 'Круто!'
А як же! Тильки так!
На следующее утро, после того, как штурман полка провел для нас инструктаж по зоне ответственности авиачасти с изучением карты, комполка выделил нам пару своих ребят, и мы всей эскадрильей облетели южную часть Ладоги. Познакомились, уложили в памяти привязку к местности, засекли подлетное время к наиболее важным точкам патрулирования.
После посадки меня нашел наш связист и протянул бланк радиограммы. Базиль передал условленным текстом: '3-15'. Это означало, что он просит нас встретить его пару и наш 'Дуглас' в точке '3', а это была Кобона, в 15.00. Я послал туда звено Извольского, а сам с летчиками Кузи вылетел в район Шлиссельбурга.
Мы шли на двух тысячах, Кузя с Кулагиным, а меня прикрывал наш парторг и замполит Саша Криулин. Наша пара шла чуть правее и с небольшим превышением. Смотреть влево мне было как-то удобнее…
Тут-то и произошла первая 'поклёвка'…
— Гром-1, на два часа – шапки разрывов зенитных снарядов. Это… это над 'железкой'. — Молодец Кузя, заметил! Я их едва различил – далековато еще.
— Всем разворот… расходимся, строй 'фронтом'… Приготовиться, снять оружие с предохранителей. Усилить наблюдение!
Тут же в наушниках раздалось: 'Якорю', 'Грому' – срочно к железке! Шесть 'Фокке-Вульфов' только что прошли Шлиссельбург! Высота до двух.
— Я Гром. Вас понял, на подходе…
— Якорь – исполняю…
Не одни будем… Это и хорошо и плохо – взаимодействие еще не отработано.
— Цель вижу – шесть фок, на двух, в левом пеленге… — опять Кузя увидел первым.
— Видишь – заходи… Я за тобой.
Видимо, Кузя чуть сунул газку. Его пара стала заметно удаляться. Мы с парторгом понеслись вслед. Вот они! Теперь и я увидел чуть ниже и правее нас шесть точек. Пара впереди и еще четверо сзади-выше. Мы подходили к ним со стороны озера, сзади-слева.
— Гром-3, атакуй первую пару! Мы ударим по остальным. Саша, бей по ведущему второй пары.
— Понял…
— Понял…
Стремительное нарастание скорости, кажется, ты слышишь гул распарываемого истребителем воздуха… Машина подрагивает, ее начало чуть-чуть водить… Скрость шестьсот десять… Прибрать
