письмо!
— Но, доктор Харшоу…
— Я сказал: нет. Будьте добры, отнесите это Генеральному Секретарю и сразу же доставьте мне ответ, — Харшоу расписался в конверте, который ему подала Мириам, поверх подписи поставил отпечаток большого пальца и вручил конверт Брэдли. — Передайте Генеральному Секретарю, что я прошу его прочитать письмо немедленно — пока не начались переговоры.
— Генеральный Секретарь желает…
— Генеральный Секретарь желает прочитать мое письмо. Молодой человек, я провидец. Обещаю вам, что вы потеряете место, если будете сейчас терять время.
Брэдли сказал:
— Джим, проводи, — и ушел, унося письмо.
Джубал вздохнул. Над этим письмом пришлось попотеть. Они с Энн написали чуть не десяток черновиков. Харшоу хотел, чтобы переговоры завершились подписанием честного соглашения, но не хотел, чтобы это явилось для Дугласа неожиданностью.
В молодом человеке, которому велено было их проводить, Джубал сразу распознал великого мастера держать нос по ветру; такие мастера есть в свите любого правителя. Молодой человек с улыбкой представился:
— Меня зовут Джим Сэнфорт, доктор. Я выполняю обязанности пресс-секретаря при мистере Дугласе. Во время переговоров я буду сопровождать вас — устраивать пресс-конференции и все такое прочее. Вынужден вас огорчить: мы еще не готовы к переговорам; в самую последнюю минуту мы решили перенести их в более просторное помещение. Я думаю…
— Я думаю, что нам следует пройти именно в это помещение.
— Доктор, вы не поняли. Там сейчас устанавливают аппаратуру, тянут провода, там полно репортеров.
— Очень хорошо. Мы с ними поговорим.
— Доктор, это невозможно. Я получил распоряжения…
— Юноша, можете их смело забыть. Мы прибыли сюда с единственной целью — участвовать в открытых переговорах. Если вы еще их не подготовили, мы поговорим с представителями прессы в конференц-зале.
— Позвольте…
— Не держите Человека с Марса на ветру, — Харшоу повысил голос. — Здесь есть кто-нибудь, у кого хватило бы ума пригласить нас в помещение?
— Пойдемте, доктор, — сдался Сэнфорт.
В конференц-зале кишмя кишели репортеры и технический персонал, но в центре уже стоял большой овальный стол, были стулья и столы поменьше. Майка сразу же заметили; попытки Сэнфорта сдержать толпу оказались тщетными. Тут кстати пришлись женщины: они благополучно эскортировали Майка к столу. Джубал усадил его за стол, по бокам сели Доркас и Джилл, за спиной Майка — Беспристрастный Свидетель и Мириам. Харшоу не стал отгораживаться от объективов и вопросов. Он заранее предупредил Майка, что люди будут делать странные вещи, но не нужно их за это выбрасывать, если Джилл не даст такого распоряжения.
Смиту было не по себе в такой суматохе, но Джилл взяла его за руку и ему стало легче.
Харшоу было на руку, что его снимают: чем больше, тем лучше; что до вопросов, то Джубал их не боялся. За неделю общения с Майком он понял, что без квалифицированной помощи ни один репортер не вытащит из парня и слова толкового. Репортеры не были готовы к тому, что Майк понимает все буквально и отвечает только на вопросы, заданные в явной форме, поэтому они ничего от него не услышали, кроме «Не знаю» и «Прошу прощения?».
Корреспондент агентства Рейтер предчувствовал драку за наследство и решил первым проверить правоспособность Майка. Он спросил:
— Мистер Смит, что вы знаете о законах наследования?
Майк до сих пор не мог вникнуть в человеческие идеи собственности, а особенно завещания и наследования — он знал за собой такую слабость. Поэтому он обратился к книге, которую прочел в библиотеке Джубала.
Майк стал пересказывать трактат о наследовании и завещаниях, страницу за страницей, с точностью до запятой, совершенно бесстрастным голосом. Корреспондент разинул рот. Постепенно в зале воцарилась тишина.
Джубал не останавливал Майка, пока тот не сообщил всем присутствующим, что такое вдовья часть наследства и пожизненные права вдовца на имущество жены, кровное и единоутробное родство и наследование равными долями.
Наконец Харшоу сказал:
— Достаточно, Майк.
— Это еще не все, — удивленно взглянул на него Майк.
— Позже закончишь. У кого-нибудь есть вопросы на другую тему?
Выскочил корреспондент «Лондон Санди Пейпер»:
— Мистер Смит, мы слышали, вам нравятся девушки. Вы когда-нибудь целовались с девушкой?
— Да.
— Вам понравилось?
— Да.
— А что именно вам понравилось?
Майк объяснил:
— Целовать девушек очень приятно. Это как карты: попробуешь — не остановишься.
Майк испугался, когда загремели аплодисменты. Однако он увидел, что Доркас и Джилл не боятся, а изо всех сил стараются сдержать то шумное проявление удовольствия, которому он так и не научился. Майк преодолел страх и стал ждать, пока шум стихнет.
От дальнейших вопросов Майка избавило появление в толпе знакомого лица.
— Брат мой доктор Махмуд! — воскликнул Майк и от волнения перешел на марсианский.
Махмуд, переводчик с «Чемпиона», помахал Майку рукой, улыбнулся и поспешил к нему, произнося что-то по-марсиански. Они продолжали говорить на непонятном для окружающих языке. Майк — стремительно, Махмуд — помедленнее. Слушателям казалось, что носорог бодает металлический забор.
Репортеры некоторое время терпели, те, у кого был магнитофон, записывали, потом кто-то не выдержал:
— Доктор Махмуд, о чем вы говорите?
Махмуд ответил на оксфордском английском:
— В основном, я говорю — «Тише, мой мальчик, пожалуйста, тише».
— А что
— О, это личное, и вам будет не интересно. Мы старые друзья, и просто здороваемся, — и продолжал болтать по-марсиански.
Майк рассказал брату о том, что произошло за время их разлуки: разделенное знание сближает братьев. События последних дней Майк воспринял по-марсиански, и рассказывать ему было не о чем, кроме, как о новых братьях: о нежности Джилл и глубине Энн, о том, что он никак не мог вникнуть в Джубала: сегодня он Старший Брат, завтра — яйцо, но на самом деле ни то, ни другое.
Махмуду и вовсе нечего было рассказать о себе (с марсианской точки зрения): обильное возлияние в честь Диониса, которым вряд ли стоит хвастаться, да день в мечети, который Махмуд пролежал ничком на полу и в смысл которого еще не вник. Новых братьев он за это время не приобрел.
Наконец Махмуд остановил Майка и протянул руку Харшоу.
— Вы доктор Харшоу? Майк рассказал мне о вас, а по марсианским правилам это равносильно представлению.
Пожимая Махмуду руку, Харшоу оглядел его. Этакий лощеный британец, одетый со скромностью миллионера. Смуглая кожа и нос с горбинкой выдавали левантинское происхождение. Джубалу, который
