предпочитал натуральную кашу синтетическому мясу, не понравилась такая подделка под джентльмена. А Майк встречает его как друга, значит, он друг, пока не проявил себя как враг.
Махмуду Харшоу показался тем, что называется «янки» — вульгарным, слишком небрежным в одежде, шумным, невежественным и провинциальным. Ко всему этому врач! Доктор Махмуд был другого мнения об американских врачах. Он не встречал среди них культурных людей и хороших специалистов. Узколобые шарлатаны. Махмуд вообще не любил американцев. Какое месиво они сотворили из религий, какая у них кухня (если это можно назвать кухней!), а их манеры, их архитектура (эклектика, доведенная до абсурда), их худосочное искусство! Их слепая наглая вера в превосходство над всем миром, не признающая факта, что их звезда давно закатилась… А женщины! Больше всего Махмуд не любил американских женщин, нескромных, напористых, тощих — чуть ли не бесполых, которые тем не менее напоминали ему гурий. Четыре гурии сгрудились сейчас возле Майка — это на исключительно мужских переговорах!..
И этих людей, в том числе женщин, Валентайн Майкл с гордостью представляет как своих новых братьев, связывая их с Махмудом более сильными узами, чем человеческое братство. Махмуд наблюдал жизнь марсиан и знал, как передаются и называются такие отношения, ему не нужно было выдумывать неадекватные формулировки вроде «транзитивности» или «величин, равных друг другу вследствие их равенства какой-то третьей». Он видел, что марсиане бедны материально (по земным меркам) и богаты духовно, он вник в значение, которое марсиане придавали межличностным отношениям.
Делать нечего — он пил воду с Валентайном Майклом и должен оправдать его доверие. Может быть, эти янки не совсем деревенщина. Поэтому Махмуд приветливо улыбался.
— Да, да. Валентайн Майкл рассказал мне, очень этим гордясь, что вы все приходитесь ему, — тут он вставил что-то по-марсиански.
— Что?
— Братьями по воде. Вы меня понимаете?
— Да, вникаю.
Махмуд в этом сильно усомнился, но очень вежливо продолжал:
— Поскольку я нахожусь в той же степени родства с ним, прошу считать и меня членом семьи. Вас, доктор, я знаю. Это, надо полагать, мистер Кэкстон. Мистер Кэкстон, я видел вашу фотографию в газете — в вашей колонке. Теперь давайте разберемся с дамами. Это, по-видимому, Энн.
— Да, но она при исполнении обязанностей Свидетеля.
— О, конечно, я засвидетельствую ей почтение после.
Харшоу представил Махмуда остальным. Джилл удивила переводчика, когда обратилась к нему с марсианским приветствием, принятым между братьями по воде. Она произнесла его на три октавы выше, чем это сделал бы марсианин, но без ошибок и без акцента. Это была фраза из того десятка фраз, которые она могла произнести, хотя начала понимать уже около сотни. Приветствие Джилл выучила хорошо, так как слышала и произносила его по нескольку раз на день.
Доктор Махмуд поднял брови: о, эти люди не окончательные варвары, у его юного друга неплохая интуиция. Махмуд поцеловал Джилл руку и произнес ответное приветствие.
Джилл видела, что Майк в восторге оттого, что ей удалось прокаркать самую короткую из девяти формул, которой брат может приветствовать брата. Она не понимала всего смысла этой фразы, а если бы понимала, то никогда не сказала бы ее мужчине, которого видит впервые.
Махмуд воспринял истинное — марсианское — значение фразы и должным образом ответил. Джилл не поняла: ответ был за пределами ее познаний.
Но к ней пришло вдохновение. На столе стояли графины, каждый с выводком стаканов. Джилл схватила стакан, налила в него воды из графина и сказала, глядя Махмуду в глаза:
— Выпей. Наше гнездо всегда твое, — она коснулась воды губами и протянула стакан Махмуду.
Он ответил по-марсиански, увидел, что она не понимает, и перевел:
— Кто разделяет воду, разделяет все.
Махмуд отпил глоток и хотел вернуть стакан Джилл, потом спохватился и протянул его Харшоу. Джубал сказал:
— Я не умею говорить по-марсиански, сынок, но спасибо тебе за воду. Пусть тебе никогда не придется испытать жажду, — он выпил треть стакана и передал его Бену.
Кэкстон взглянул Махмуду в глаза и произнес:
— Пусть влага жизни сблизит нас, — пригубил воду и вручил стакан Доркас.
Доркас колебалась, хотя церемония была ей не в новинку. Наконец она спросила:
— Доктор Махмуд, вы понимаете, насколько серьезно это для Майка?
— Понимаю, мисс.
— Это также серьезно и для нас. Вы понимаете? Вникаете?
— Полностью вникаю… иначе не стал бы пить.
— Ну что ж, пусть твоя вода всегда будет глубокой. Пусть наши яйца живут в одном гнезде, — по щекам ее побежали слезы, она сделала глоток и поспешно отдала стакан Мириам.
Та прошептала:
— Возьми себя в руки, девочка!
Вслух, обращаясь к Майку, Мириам произнесла:
— Мы рады новому брату.
И Махмуду:
— Гнездо, вода, жизнь. Ты наш брат, — и вернула ему стакан.
Махмуд допил и сказал по-арабски:
— Если ты участвуешь в их делах, они твои братья.
— Аминь! — подытожил Джубал.
Махмуд бросил на него быстрый взгляд, но не решился спросить, понимает ли Харшоу арабский. Не время и не место раскрывать душу. И все же на сердце потеплело, как всегда после братания через воду, хотя это и еретический обряд.
Появился запыхавшийся помощник церемониймейстера.
— Вы доктор Махмуд? Пойдемте со мной, доктор, вы должны сидеть на противоположной стороне.
Махмуд улыбнулся:
— Нет, я уже принадлежу к этой стороне. Доркас, можно я сяду между вами и Валентайном Майклом?
— Разумеется, доктор. Я подвинусь.
Помощник церемониймейстера нервничал.
— Доктор Махмуд, я вас прошу! По протоколу вы должны сидеть по другую сторону стола. Сейчас придет Генеральный Секретарь, кроме того, здесь полно репортеров и Бог знает кого еще! Я просто не знаю, что делать.
— Значит, ничего не делайте, — посоветовал Харшоу.
— Что? Да кто вы такой? Вы хоть в списке значитесь? — он зашуршал бумагами.
— А вы кто такой? — возмутился Харшоу. — Метрдотель? Я Джубал Харшоу, если меня в вашем списке нет, можете его порвать. Слушайте, любезный, Человек с Марса хочет, чтобы доктор Махмуд сидел с ним. Вам этого мало?
— Он не должен здесь сидеть! Все места распределены согласно должностям и званиям. Я не могу никого пересадить. Доктор Махмуд должен сидеть даже не за столом, а позади Генерального Секретаря и переводить ему. Вы ведь не сможете переводить.
— Я могу оказать помощь другого рода, — Джубал выхватил из рук чиновника бумагу. — Давайте посмотрим. Человек с Марса сядет напротив Генерального Секретаря. Вот здесь, — тут Джубал взял карандаш. — Эта половина стола наша — от сих до сих, — он провел толстую линию и стал зачеркивать имена участников, которым предназначались отчеркнутые места. — Я сделал за вас половину работы. Занимайтесь своей стороной, а на своей я сам всех рассажу.
Чиновник лишился дара речи. Он произносил какие-то нечленораздельные звуки. Джубал доброжелательно смотрел на него.
— Что-то не так? Ах, да! Совсем забыл! — и подписал свои художества: «От имени В. М. Смита —
