дом. От остальной территории его отгораживал белый дощатый заборчик.
Вышел Рыжий. Вместе с ним шел Чико с заломленной на затылок шляпой, а рядом с Чико - высокий костлявый человек в поношенной армейской одежде и сверкающих армейских сапогах.
- Это мистер Плант, - сказал Рыжий. - Начальник отдела кадров.
Плант кивнул:
- Рыжий сказал мне, что вы, джентльмены, являетесь мастерами рукопашного боя.
- Угу, - буркнул я.
- Есть вакансии для двух человек. Интересуетесь?
- Конечно, - обрадовался я.
- Очень хорошо, - сказал Плант.
Он кивнул Чико, и тот вытащил из-за спины охотничий нож с шестидюймовым лезвием. Он держал его за ручку параллельно земле, повернув к себе острый конец.
- Отберите у Чико нож.
Чико ухмыльнулся и немного сгорбился, готовясь к схватке, но я ударил его ногой в пах.
Негр задохнулся, сложился пополам и свалился на землю. Нож выпал из расслабленной ладони, я наклонился и поднял его за лезвие. Отдал Планту.
- Мы приняты? - спросил я.
Чико стонал, катаясь по земле. Плант выглядел слегка ошарашенным.
- Он не был готов, - сказал Плант.
- В том-то и дело. Надо всегда быть наготове, - возразил Хоук.
- Можно попробовать еще раз, - предложил я. - Хочешь еще разок, Чико?
- Нет, босс, - простонал Чико.
- Испытаете еще раз или сразу примете на работу? - повернулся я к Планту.
- А он? - уточнил Плант, кивая на Хоука.
- Давайте так, - сказал я. - Нож сейчас у вас, пусть он отберет.
Хоук дружелюбно и спокойно улыбнулся. Плант слегка отшатнулся, спохватился, нахмурился и уронил нож на землю, рядом со стонущим Чико.
- Не стоит, - пробурчал он. - Если он ни на что не годен, мы в скором времени это выясним.
- Я же сказал вам, мистер Плант, это классные ребята, - вмешался Рыжий.
- Вполне возможно, ты прав, - проговорил Плант. - Помоги Чико. - Затем посмотрел на нас: - А вы, джентльмены, пройдите сюда, подпишем контракт.
Мы направились следом за ним в здание администрации.
Мы продиктовали Планту вымышленные имена, а когда он попросил показать удостоверения личности, лишь загадочно заулыбались, и он понимающе кивнул. Мы подписали контракт, включающий в себя пункт о неразглашении профиля деятельности 'Транспена'. Затем Плант отправился вместе с нами к ближайшему бараку и показал наше жилище. После чего шофер отвез нас обратно в Пекод, где мы выписались из гостиницы и забрали вещи. К десяти вечера мы оказались на работе у Джерри Костигана и, если чутье меня не подводило, в двухстах ярдах от Сьюзен.
32
РАБОТА ОКАЗАЛАСЬ НЕСЛОЖНОЙ, мы ПРОВОДИЛИ ЧЕТЫРЕ тренировки ежедневно: два часа утром и два вечером. Носили 'транспеновскую' униформу. Обедали в столовой для административных работников, где нам прислуживали филиппинцы в белых куртках.
В большинстве своем мы тренировали бывших наемников, типа Рыжего, которые сами неплохо разбирались в рукопашном бое и делали необходимые упражнения, добродушно скучая. Но кое-кто стал настоящей занозой в заднице. Был один светловолосый паренек из Джорджии, приходивший на тренировки с упорством кающегося индуса. Единственной целью в жизни он видел победу над одним из инструкторов. Всякое поражение лишь усиливало решимость побить инструктора в следующем раунде. Он вызывался на все демонстрации приемов.
- Тэйт, - сказал я ему на третий день нашего пребывания в лагере. По-моему, пора завязывать.
- Тот, кто завязывает, никогда не побеждает, - заявил он, - а победители не завязывают.
Я покачал головой:
- Тебе нелегко придется в жизни.
Был еще приземистый, луноликий приятель из Бруклина по имени Руссо, который с таким упорством старался показать, какой он плохой, что Хоуку наконец-то надоело, и на четвертый день тренировок он сломал парню руку.
На Тэйта это оказало успокаивающее действие.
Каждый день после ужина мы пробегали мимо белого колониального здания, полускрытого от воров экраном форсайтии и сирени. На второй день услыхали, как кто-то плещется в бассейне. Охрана в голубых спортивных куртках патрулировала дощатый заборчик, и иногда рядом с домом можно было увидеть ходящих взад-вперед мужчин в гражданской одежде с оружием в руках.
Лагерь рабочих находился рядом с заводом.
В нем стояли шесть разборных домиков, по три с каждой стороны грязного проезда, на армейском языке называвшегося 'улицей'. В конце 'улицы' стоял седьмой домик, над дверью которого было написано: 'ЛАВКА'. Дальше высилось отхожее место, сделанное из неокрашенных сосновых досок. Между домиками были натянуты куски непромокаемого просмоленного брезента и положены фанерные перекрытия - там весь день и всю ночь мерцали огни костерков. Рабочими преимущественно были вьетнамцы, и в свободное от работы время они сидели у костров, на которых готовилась пища, и играли в карты на сигареты и виски. Немногочисленные латиноамериканские рабочие занимали место рядом с последним домиком и строго держались своих, стараясь не приближаться к азиатам. В их 'квартале' кто-то соорудил из досок станок для поднятия тяжестей, и несколько мужчин регулярно поднимали там штангу и металлические пластины.
Вокруг рабочего поселка никаких заграждений не было, но казалось, что он отделен от остального мира океаном пустоты.
Каждая смена выходила на работу под начальством охранника в голубой форме, и еще парочка всегда виднелась в пределах периметра поселка.
- Держитесь оттуда подальше, - посоветовал Рыжий. - Сучьи дети запросто перережут глотку за пару пачек сигарет.
- А что, с ними много неприятностей? - спросил я.
- Не-а. Охрана держит их под контролем. К тому же мы тут. Пока вы не ходите к ним ночью и по одному, беды не будет.
- Похоже, карьеру они здесь не сделают, - сказал я.
Рыжий захохотал:
- Да уж, это вряд ли. Если откровенно - рабский труд. В лавке они берут товары в кредит. Затем общая сумма вычитается из месячного заработка, и каждый раз они все больше и больше увязаютв долгах.
- 'Душу в лавке компании я заложил'[ Слова из песни '16 тонн' Мэрле Трэвиса. ], - сказал я.
- Во-во. А если будут возникать, их выдадут властям как нелегально проникших в страну.
- С другой стороны, если они расскажут об условиях труда кому-нибудь из Министерства юстиции...
- Тоже верно, - кивнул Рыжий. - Но ведь эти говнюки понятия не имеют, что к чему. Они считают, что все мы, с круглыми глазами, по одну сторону баррикад, а они, косоглазые, - по другую. Они ведь даже по- английски не разумеют, такие дела.
Стоял вечер. Хоук прошел в поселок, присел на корточки рядом с костром и принялся толковать с каким-то вьетнамцем.
- Слушай, убери его оттуда, - сказал Рыжий. - Я ведь предупреждал, это здорово опасно. Даже для такого парня, как он.
- С ним все будет в порядке, - успокоил его я.
- Но ведь это еще и против правил.
- Братание запрещено?
- Разумеется, черт побери, - сказал Рыжий. - Если эта сволота начнет общаться с людьми, то сразу поймет, что ее дурят как хотят.
Хоук подошел к нам.
- Чего говорят? - спросил Рыжак.
