смотрела ей вслед, кусая губы и давая себе клятвы отомстить, одну страшнее другой.
Случай поквитаться, как ни странно, представился Аббане гораздо быстрее, чем она рассчитывала. Ближе к вечеру, когда девушка вышла с кувшином молодого вина чтобы отдохнуть перед завтрашними учениями — командование настояло на небольшой тренировке в окрестностях замка Вейенто, — она увидела странную картину Ингалора, гибкая, как ящерица, карабкалась по стене замка. Внизу стояли несколько человек, трое солдат и один работник из числа замковой прислуги. Задрав головы, они наблюдали за танцоркой.
Косы Ингалоры струились по плечам, цеплялись за булыжник стены, они то повисали отвесно, когда она, запрокинув голову, смотрела вверх, то принимались ползать по спине и обвивать руки. Зрелище завораживало; казалось, Ингалора исполняет какой-то немыслимый танец, распростертая на фоне серого булыжника. Ее босые ноги без труда находили опору в малейшем выступе, в любом промежутке между крупными камнями. Длинные пальцы ног хватались за стену, руки буквально приклеивались к вертикальной опоре. Создавалось такое впечатление, будто Ингалоре не составляет труда подниматься и передвигаться по стене. Танцовщица сделалась частью замка, его живым украшением.
Затем она подобралась к окну и замерла там. Несколько раз она изменяла позу: то поднимала согнутую ногу, то откидывалась назад, держась одной рукой за выступ у оконного проема, то продвигалась взад- вперед, изгибаясь всем телом.
Зрители внизу свистели и хлопали в ладоши. Ингалора время от времени посылала им воздушные поцелуи.
Аббана тянула вино из кувшина и завороженно наблюдала за девушкой. Отсюда, снизу, Ингалора не представлялась больше обычным человеческим существом. Она выглядела странно разумным животным, ручным зверьком, на которого невозможно сердиться. Хитреньким, вечно голодным, сладострастным зверьком.
Хитреньким… Очень хитреньким…
Аббана медленно перевела взгляд на окно. Ингалора как раз в очередной раз сделала танцевальное па, лицо танцовщицы на мгновение заглянуло в окно и снова скрылось, прижатое щекой к стене.
«Чье это окно? — подумала Аббана. — Проклятье, я поклялась уничтожить актерку, и я это сделаю… В чье окно она заглядывает? О, очень умно придумано! Устроить настоящее представление на глазах у всех, не таясь, в открытую. Забраться на стену и выплясывать у герцогского окна. А заодно и подслушивать. Наверняка она шпионка. Нет сомнений, она шпионка. Подлая, низкая тварь! Впрочем, я никогда в этом не сомневалась…»
Аббана задохнулась от своей догадки. Ее бросило в жар, и она поскорее отхлебнула еще из кувшина, чтобы немного успокоиться.
Следовало рассуждать логически. Она — сержант, потому что у нее имеется какое-никакое образование. Она не позволит эмоциям взять верх над разумом. Следует поразмыслить. Выстроить цепочку.
Ингалора — низкая тварь. Это данность. Ингалора смеет презирать Аббану. Еще одна данность.
«…И не важно, в чью пользу она здесь шпионит! — вдруг оборвала все логические цепочки Аббана. — Для меня это не имеет ни малейшего значения, потому что я желаю только одного: увидеть, как эту девку схватят за ее желтые косы и потащат вешать. Ничего более».
Она допила вино, аккуратно водрузила пустой кувшин на первую ступеньку лестницы, ведущей на замковую стену и отправилась спать. На сегодня ей было достаточно: Аббана видела все, что ей требовалось.
— Это слишком опасно, — шептал Софир.
Ингалора смотрела не на своего собеседника, а куда-то вдаль.
— Опасно? — Ее губы едва шевелились, она цедила слова сквозь зубы, так что любой посторонний наблюдатель вряд ли догадался бы, о чем идет речь. — Любовь моя, здесь все опасно… Ты забыл, зачем мы сюда приехали?
— Любовь моя, я согласен, что быть шпионом — рискованное занятие, — шелестел он в ее ухо, — но у всего есть предел. Я не стыжусь признаться в том, что побаиваюсь. Да-да. — Он с вызовом двинул плечом и снова прижался к Ингалоре. — Ты собираешься довериться совершенно незнакомому человеку.
— По-твоему, у меня есть выбор?
— Изумительная фраза, — фыркнул Софир. — Достойная Аббаны.
— Проклятье, я слишком часто встречаюсь с ней в последнее время, — вздохнула Ингалора. — По- моему, она следит за мной.
— Вот еще один довод против твоей затеи, — сказал Софир.
— С другой стороны, она просто-напросто завистливая дура, — вздохнула Ингалора. — У нее не хватает воображения.
— Жизнь у Лебоверы тебя разбаловала, — заметил Софир. — Да, впрочем, и не тебя одну. Отвыкаешь от заурядностей. Становишься высокомерным. Начинаешь отказывать бездарным людям в праве на существование. А ведь таковых большинство… Что же, пусть остаются только талантливые? Это по меньшей мере неосуществимо.
— Мне приятно слышать, как ты называешь меня талантливой, — сказала Ингалора, потягиваясь.
Софир выглядел страшно удивленным.
— Разве я сказал, что ты талантлива?
— Ты ведь сам только что говорил… — начала было она, но он перебил:
— Я имел в виду исключительно себя самого, если ты о моей последней фразе. Впрочем, в данном случае это не имеет большого значения. Важен принцип: бездарностей много.
— Согласна, — быстро кивнула Ингалора. — Важен принцип. Герцог действительно намерен довести начатое до конца. Помимо Радихены, о котором мы выяснили очень многое, он отправил в столицу еще двоих. Он разговаривал об этом с одним своим приближенным. Помнишь, такой, с напомаженными волосами? У него под левым глазом бородавка.
— Под лед бородавку, — сказал Софир, отмахиваясь. — Это отвратительно. Продолжай. Что нового о покушении?
— Если говорить честно, то они обсуждали не столько покушение, сколько предстоящий брак герцога.
— Что? — ужаснулся Софир.
— Все сходится, — быстро проговорила Ингалора. — Он действительно намерен перейти к решительным действиям. Когда ее величество и ее сын будут… устранены… — Она качнула головой, как бы отгоняя самую мысль о подобных вещах, но Софир больно стиснул ее пальцы:
— Продолжай. Не стесняйся в выражениях, сейчас некогда.
— Ну да, — кивнула Ингалора. — Словом, когда путь к трону будет свободен, Вейенто будет уже женат. Законным браком на юной, девственной аристократке. Он очень серьезно настроен, Софир! Кроме Радихены он отправил в столицу еще двоих. Я слышала их имена: Алатей и Сафрак.
— Кошмар, — поморщился Софир. — Отвратительные имена.
— Софир, душенька, ты ведь не будешь мне мешать, правда? — Ингалора поцеловала его в висок.
Он отстранился, махнул рукой и ушел в свои апартаменты. Ингалора положила ладонь на грудь, где прятала листок с запиской, адресованной Адобекку, и быстрым шагом направилась к воротам замка.
Торговца звали Эвремар. Он не был ни особенно богат, ни слишком удачлив; впрочем, там, куда он приходил, его всегда встречали с неизменным радушием. Он выполнял заказы. Привозил красивую посуду или модную одежду, доставал редкие книги, высматривал, где продаются драгоценности. Ему доверяли подчас немалые суммы денег, и не бывало такого случая, чтобы Эвремар подвел своих клиентов.
Госпожа Эмеше пользовалась особым его расположением. Он готов был, по его собственным словам,
