особенно от госпожи Эмеше!), к тому же являлся женщиной. Подобная порода людей всегда выводила Вейенто из себя.
Аббана созерцала герцога задумчиво, как бы размышляя: стоит ли рассказывать ему о своем открытии.
Внешне Вейенто напоминал деревенского молотобойца: приземистая, широкая в кости фигура, выступающие надбровные дуги, крепкий подбородок с глубокой ямкой. Но нежная кожа на руках и безупречные манеры выдавали в нем подлинного аристократа.
— Ваше сиятельство, заговор! — выпалила наконец Аббана.
Брови герцога поползли вверх.
— Простите… э… сержант, — выдавил Вейенто, демонстративно уставившись на грудь Аббаны.
Аббана выпятила грудь еще больше; казалось, соски грозят порвать ткань и вырваться на волю.
— Заговор, — повторила она.
И метнула взгляд на спутника Вейенто. Тот опустил веки и с деланным безразличием отошел чуть в сторону.
— Вашу конфиденциальную беседу подслушали, — понизив голос, заговорила Аббана. — Шпионы, ваше сиятельство. Шпионы некоего Адобекка, конюшего ее величества королевы. Главного вашего врага и отъявленного заговорщика.
— Шпионы? — переспросил герцог. Он рассмеялся, Покровительственно потрепал Аббану по плечу. — Это невозможно, моя дорогая. Впервые слышу подобную чушь.
Аббана дернулась, как будто он ударил ее.
— Отнюдь! — тявкнула она. — Говорю же, вас подслушали.
— Кто? Когда? Какую беседу? Я решительно отказываюсь понимать, что именно вы имеете в виду, сержант…
Все еще посмеиваясь, герцог повернулся к своему прежнему собеседнику, явно намереваясь оставить Аббану одну.
Аббана выдернула из рукава записку Ингалоры.
— Прочтите, ваше сиятельство!
— Что это? — Герцог брезгливо взял записку, развернул.
Аббана с интересом наблюдала за ним. По мере того как содержимое письма становилось известно Вейенто, герцог мрачнел все больше и больше. По щекам и скулам его забегали пятна, брови сошлись на переносице. Сквозь редкие светлые волосы видно было, как заливается краской грядущая лысина герцога.
Наконец он уставился на Аббану.
— Вы читали письмо, сержант?
— Только самое начало.
Он сложил листок, вздохнул.
— Значит, читали… Ну конечно, как же могло быть иначе.
Аббана не дрогнула.
— Если бы я не прочла письмо, ваше сиятельство, я не поняла бы всей важности заговора.
— Где человек, написавший письмо?
— Она схвачена.
— Это женщина?
— Актерка, — с презрением ответила Аббана.
Она коротко свистнула, подавая сигнал. Растрепанную Ингалору подтащили к его сиятельству, бросили к его ногам и для верности придавили коленом, потому что танцовщица ни на миг не переставала отбиваться.
Герцог брезгливо поморщился и отступил на несколько шагов.
— Что это? Преступница? Почему она так выглядит? И почему она так себя ведет?
— Она только что поймана, ваше сиятельство, — сообщила Аббана.
— Приведите ее в надлежащий вид. Внушите ей правила хорошего тона. После этого я жду вас с ней у меня в кабинете. Наедине, — добавил герцог. — Довольно и того, что вам стало известно… лишнее. Дорогая моя, я ценю вашу преданность, но вы совершенно очевидно не подумали о том, что подвергаете себя риску.
— Я знаю, что в герцогстве Вейенто царит справедливость, — ответила Аббана.
Герцог криво ухмыльнулся.
— Вот именно, — пробормотал он.
Им пришлось изрядно повозиться с Ингалорой. Один из солдат, бывший некогда скотником, предложил:
— А если у них на скотном дворе попросить? Тут должен быть один подходящий микстур.
— Какой еще «микстур»? — нахмурилась Аббана.
Ингалора, связанная по рукам и ногам, дергалась на полу. Ее желтые волосы мгновенно измарались и свалялись, превратившись в войлочные космы, изо рта текла розоватая слюна, она накусала себе губы и охрипла от постоянного крика.
— А у нас был такой микстур, давали буйной скотине, когда везли забивать, — охотно пояснил солдат. — Вот и ей бы. Она бы хоть утихомирилась, что ли.
— А если она от этого зелья окончательно отупеет и не сможет внятно отвечать на вопросы его сиятельства? — задумалась Аббана.
— А ей и не придется ничего отвечать, — возразил солдат. — Все, что надо, его сиятельство уже знает. Ну, что она — мерзавка. Верно? Пусть кивнет — да или нет, — и дело готово.
— Иди спроси свой «микстур», -разрешила Аббана. И демонстративно вздохнула: — С кем приходится работать!
Она присела на корточки перед пленницей.
— Ну, — прошептала она, — вот ты и попалась! А какая была гордая, помнишь? Еще сделала вид, будто не узнаешь меня.
Лихорадочно блестящие глаза пленницы дрожали в орбитах, губы быстро шевелились: Ингалора не отвечала.
— Где Софир? — спросила Аббана. — Куда он сбежал?
Она тут же поняла, что совершила ошибку. Ингалора ничего не знала о бегстве Софира. Услышав о том, что ее приятель на свободе, пленница широко улыбнулась.
Аббана попыталась исправить положение.
— А ты, никак, надеешься, что он придет вызволять тебя? Не предавайся глупым мечтам, от этого человек слабеет и раскисает. Ты меня понимаешь, верно? Не прикидывайся дурочкой. Я знаю, что понимаешь. Он просто сбежал. Бросил тебя. Чего ожидать от мужчины, который в постели предпочитает мужчин?
— Ну, не тебя же ему предпочитать, — неожиданно звучным и ровным голосом произнесла Ингалора. И снова засипела, безумно водя глазами из стороны в сторону.
— Ах ты!.. — Аббана вскочила и с силой ударила ее в бок ногой.
Ингалора покатилась по полу, стукнулась о стену, затихла.
Явился солдат с бутылкой в чумазом кулаке.
— Принес, — сообщил он, довольный.
— Держи ее, — распорядилась Аббана.
Она уселась возле головы пленницы, зажала ее между колен и всунула ей между зубами кинжал.
— Разжимаю! — крикнула она.
Солдат, выказывая немалую сноровку, влил Ингалоре в рот несколько глотков мутноватой желтой жидкости. Девушка не стала пить, большая часть пролилась на пол, но кое-что все-таки попало в горло. Ингалора мучительно закашлялась. Некоторое время ее тело содрогалось между колен Аббаны, а потом
