Старый служака восхитился:
— Молодец. Не зря просиживал задницу в Академии. На мародера тебя отменно выучили.
— Даже диплом выдали, — весело согласился Гальен.
Обоз появился спустя пару часов. Ожидание не показалось отряду Гальена слишком долгим. Солдаты охотно расположились на отдых. Лошади выискивали редкие травинки среди камней и выглядели озабоченно, люди валялись на камнях, устроившись, кто как умел, когда за поворотом дороги, очень близко, раздались конское ржание и грохот колес.
Солдаты вскочили, схватились за оружие. Гальен снова извлек из-за пазухи свои бумаги.
— Попробуем договориться, — шепнул он.
Служака покачал головой.
— Лучше нападем без предупреждения, — предложил он. — Если начнутся разговоры, они успеют подготовиться. Решили действовать силой — будем действовать силой.
— Ты прав! — Гальен сунул бумаги обратно и вытащил меч. — Вперед!
Обоз вынырнул из-за поворота, и на узкой дороге сразу стало очень тесно. Лошадь, запряженная в первую телегу, шарахнулась в сторону при виде сверкающей стали, и телега с хрустом припечаталась к скале. Лошадь взбрыкнула, махнув в воздухе копытами. Один из солдат, получив сильный удар в грудь, повалился на землю, и его затоптали двое других, бежавших навстречу обозу.
Гальен вскочил на телегу и поднес меч к горлу сидящего на козлах человека.
— Мы забираем ваш обоз, — объявил он.
Вместо ответа человек огрел его кулаком. Это произошло так неожиданно, что Гальен не успел отреагировать. Ахнув, он упал и поскорее откатился в сторону, пока бьющаяся лошадь не ударила его копытом.
Началась свалка. Люди Гальена набрасывались на возниц, те отбивались кнутами и кулаками. Никто не ожидал грабежа на дорогах герцогства, в двух часах езды до ближайшего поселка, поэтому возницы не были вооружены. Тем не менее они сумели дать достойный отпор нагадавшим. Двое из солдат были серьезно ранены, а тот, кого лягнула лошадь, умер.
Возницы пострадали куда серьезнее, хотя не умер из них никто. Солдаты старались бить неприятелей по рукам, чтобы заставить тех прекратить сопротивление, но по возможности не слишком увечить. Гальен и его люди вполне отдавали себе отчет в том, что произойдет, если они поубивают весь обоз.
Когда сражение закончилось, Гальен велел всех раненых собрать у одной из телег. Сержант уселся в седло подъехал к телеге и остановился. На него уставились злые, утомленные глаза.
— Я не хотел этого, — проговорил Гальен. — Но вы не пожелали сотрудничать. Нам нужен хлеб, нам нужны фрукты. Это для армии. Вот контракт, видите?
Возницы молчали, только один плюнул.
— У меня есть контракт, и я поступил так, как меня вынудили, — настойчиво повторил Гальен. — Мы не причинили вам большого вреда. Мы вообще не причинили бы вам вреда, если бы вы проявили добрую волю.
— Нас ведь не спросили, — подал голос один из возниц.
— А если бы я спросил, что бы вы ответили? — поинтересовался Гальен.
— Убирайся под землю! — рявкнул другой возница.
Гальен засмеялся.
— Вот видите! Прощайте, добрые люди.
Он махнул рукой своим солдатам:
— Забирайте телеги. У нас мало времени. Прогоним их через поселок, прежде чем шахтеры вернутся с работ.
Да, вот это Гальен не обдумал. Как они будут возвращаться в замок? Если бы они находились на равнине, никаких проблем бы не возникло. Они попросту избрали бы кружной путь. Но здесь, в горах, будь они неладны, не существовало никакого кружного пути. Только одна дорога. Взад — вперед. Через поселок. Где скоро появятся толпы обозленных горняков, у которых отобрали продовольствие.
«Вторая ошибка, — подумал Гальен. — Горняки не южные крестьяне. Не крепостные. Не тупые невежды, которые побесятся-побесятся, да и успокоятся. Это свободные люди, которые хорошо знают, чего они хотят. А хотят они сытно питаться, много работать, выработать свой контракт и закончить дни в уютном домике, на свободе и в покое… Нужно спешить».
— Поспешим! — крикнул он. — Не копайтесь!
Они кое-как успокоили лошадей и двинулись обратно, к поселку.
Еще одно коварство гор заключалось в том, что здесь можно было видеть издалека. Забравшись на какую-нибудь скалу, кто-нибудь вроде Лумеля имел возможность разглядеть свалку на дороге в нескольких милях от поселка. А затем, зажигая сигнальные огни, вызвать горняков наверх раньше времени.
Поэтому к тому моменту, когда захваченный солдатами обоз приблизился к поселку, людей Гальена уже поджидали. Навстречу солдатам хлынули обозленные горняки. Они были вооружены молотками, ломами, острыми кирками. Гальен сделал единственное, что можно было сделать в подобном положении: приказал всем спешиться и укрыться за телегами.
На узкой горной дороге это получилось не слишком удачно. Телеги прикрывали солдат только спереди и сзади; с флангов отряд Гальена оставался открытым, поскольку втиснуть телеги между людьми и почти отвесной скалой не удалось.
И именно оттуда, сверху, со скал, на солдат набрасывались горняки. Гальен увидел, как рядом с ним упал солдат с разбитой головой. Старый служака широко размахнулся мечом, оскалил зубы:
— Придется убивать! — крикнул он своему незадачливому командиру.
Но ни одного выпада он сделать не успел: сверху на него бросили кирку, и острый ее конец вонзился солдату в висок.
Гальен отбил удар железного лома, на мгновение увидев возле своего лица пыльную физиономию с вытаращенными глазами; горняк явно не имел ни малейшего представления о фехтовании и действовал исключительно на гребне ярости. Что ж, ему придется поплатиться за это. Гальен сделал быстрый выпад, уклонился от нового удара и почувствовал, как лезвие входит в тело противника. Глаза, почти белые на испачканном лице, выпучились еще больше, горняк булькнул, выговорил невнятное слово и упал.
Гальен выдернул меч и тотчас столкнулся лицом к лицу с новыми противниками: на него бежали сразу двое. Сзади его толкали. Бросив беглый взгляд через плечо, Гальен увидел, что к нему пробиваются еще трое врагов. Один-единственный солдат с трудом сдерживал их натиск. Долго парень не продержится.
Самым ужасным в этом столкновении была теснота. Гальен не мог ни размахнуться, ни уклониться от удара, даже если и видел, как надлежит действовать, и имел время и возможность это сделать. Поэтому он неожиданно наклонился и нырнул под телеги. Забравшись в узкое пространство между колесами, сержант скорчился и стал просто ждать, пока сражение завершится.
Это случилось почти сразу. Двое солдат, последние из остававшихся невредимыми, побросали оружие и сдались. Одного из раненых успели добить, прежде чем до обозленных горняков дошло, что они одержали победу и враг сдается на милость победителей.
Затем Гальену стало легче дышать. Телеги растащили в стороны. Показался Лумель. Он быстро шел среди лежавших на дороге, истекающих кровью людей. За ним спешили еще пять человек. К каждому из лежащих Лумель стремительно наклонялся, бегло осматривал и отдавал распоряжения своим спутникам.
Гальен поразился тому, как ловко и слаженно действуют подчиненные Лумеля. Должно быть, он и впрямь отменный руководитель.
Наконец Лумель добрался до Гальена. Сержант сидел на земле и тряс головой, пытаясь прийти в себя. Лумель вырос над ним: невысокий, коренастый, прочно стоящий на своей земле.
— Ну, господин хороший, вы, как я вижу, не вняли доброму совету, — сказал Лумель. И, нагнувшись к сержанту, отчетливо произнес: — Сволочь!
