преподавательницы. Через четыре месяца она уже начала думать по-испански. Даже есть на кухне за столом, уставленным клетками с подопытными морскими свинками, уже не казалось ей чем-то ужасным. Однако, когда местная прислуга стала кормить ее блюдами из мяса каких-то экзотических птиц, Лора несколько насторожилась. Но затем постаралась убедить себя, что ест обыкновенного цыпленка.
Правда, она попыталась поначалу растолковать своей индианке-поварихе, что хотела бы соблюдать диету. Но та ни слова не понимала по-испански, а говорила на языке инков. Лора отчаялась и капитулировала. Это привело к очень неприятным последствиям. Повариха продолжала кормить свою хозяйку какими-то ей одной ведомыми блюдами.
И вот Лора начала замечать, что у нее появились боли в нижней части живота, причем с правой стороны. Сначала она не обращала на них серьезного внимания. Тем более что особого ухудшения не чувствовала. Но когда она приехала на очередное собрание в Кито, то сказала об этом работавшему при Корпусе мира врачу. Тот отвез ее в больницу при канадской миссии, где Лору дотошно обследовали с применением новейшей медицинской аппаратуры. Оказалось, что у нее в крови резко увеличилось число белых кровяных телец. Еще через два дня их количество выросло настолько, что начали подозревать воспаление аппендикса и предложили срочную операцию.
Однако, когда аппендикс был удален, врачи признали, что он ничуть не увеличен и имеет вполне нормальный цвет! А потому и вырезать его не было никакой необходимости…
В тот же день Лоре провели повторное исследование. На этот раз результаты были перепроверены в лаборатории. И врач заявил, что, вероятнее всего, причиной недомогания Лоры стал некий кишечный паразит. Изгнать его из организма можно только специальным препаратом, который тут же и был прописан.
Измученная болью Лора восприняла эту новость с покорностью судьбе, развившейся в ней после многих месяцев знакомства с южноамериканской философией «Йа, мизмо». Суть ее состояла в том, что человек должен смириться с неизбежностью.
На второй день после операции Лора начала проявлять интерес к окружающему. И даже прислушиваться к сплетням медсестер. Говорили, например, о только что поступившем в больницу молодом человеке, которого покусала бешеная собака. Рану аккуратно зашили, но сейчас его мучают прямо-таки изуверскими уколами.
Вздохи по поводу страданий «замечательно красивого, обаятельного и милого» молодого человека продолжались и весь следующий лень. На третий день Лора не выдержала и решила во всем убедиться сама.
Рано утром, бесшумно выскользнув из-под одеяла и надев халат, она крадущимися шагами направилась по темному коридору к палате, куда поместили жертву нападения собаки.
Дверь оказалась открытой. Выпрямившись и глубоко вздохнув, Лора подошла к кровати.
— Здравствуйте, я Лора Нордхейм. Вы, наверное, знаете, что куда более сенсационной была бы новость о том, что человек искусал собаку? — попыталась пошутить она. Но, бросив взгляд на вытянувшуюся во всю длину больничной койки мужскую фигуру, проговорила срывающимся голосом: — Боже! Не может быть! Мигуэль, это ты?
5
Лора не хотела смеяться, но не выдержала и, схватившись руками за живот, затряслась от беззвучного хохота, не на шутку опасаясь, что еще не заживший после операции шов может разойтись.
Мигуэль мигом оценил ситуацию и, протянув руку, усадил девушку на стоявший рядом стул.
— Лора, успокойся! Черт побери, ты наделаешь себе бед!
При звуках его голоса смех Лоры сразу же прекратился. Она посмотрела в глаза Мигуэля, как бы пытаясь проникнуть в их бездонную зеленую глубь и прочитать его мысли. Но увидела лишь беспокойство и боль. Ее взгляд скользнул по еще более резко выступавшим скулам на лице О'Брайана, по его исхудавшему телу и остановился на перебинтованном бедре, которое не мог скрыть слишком короткий больничный халат.
Сама не понимая, что делает, Лора протянула руку и дрожащими пальцами попыталась натянуть серую ткань халата на его обнаженные ноги. Она коснулась его теплой упругой кожи и отдернула руку, как бы обжегшись или почувствовав электрический разряд. Попытавшись скрыть смущение, Лора пробормотала:
— Вот сюда она тебя и укусила, Мигуэль? Боже мой, ведь собака оказалась бешеной! Как это случилось? И что говорят врачи?
Лора прикусила язык. Глупо, глупо, глупо, твердила она себе. Возможно, Мигуэль не знает статистики, а потому так спокоен. Слезы навернулись на глаза девушки при мысли, какой жестокий вопрос она невольно задала этому человеку.
Но вместо того чтобы рассердиться, Мигуэль ласково обнял ее за плечи:
— Утри слезы, Лора. Ты ведь не проговорилась и не открыла мне ничего нового. Я отлично знаю, что сыворотка действует лишь какое-то время. Дальше остается только ждать. И это меня, черт возьми, не на шутку пугает.
На лице Мигуэля появилось выражение неуверенности, как будто признание вырвалось у него невольно. Сердце Лоры сжалось от боли при виде его страданий. Она заключила между ладонями его лицо и зашептала:
— Пожалуйста, позволь мне ждать вместе с тобой, Мигуэль. Не будет ничего плохого в том, если мы будем бояться вместе.
Длинные пальцы О'Брайана прикрыли ладони девушки. Лора почувствовала, как от этого прикосновения по ее телу пробежала дрожь. Она попыталась подавить вспыхнувшее желание. Было бы просто смешно думать о какой-то физической близости с Мигуэлем, когда и он и она сама так пострадали. И все же Лора поняла, что сейчас желает лишь одного: лечь вместе с этим человеком в постель и доказать ему всю силу своей любви…
Появление медсестры прервало эти мысли. Но прежде Мигуэль страстно прижал Лору к своей груди и прошептал по-испански:
— Вместе, дорогая… Навсегда вместе…
В тот же день их обоих выписали из больницы. Они были еще слишком слабы, чтобы вернуться в глухомань, к местам своей работы, поэтому их временно разместили в небольшом пансионе около штаб- квартиры Корпуса мира.
Лора все еще не могла понять, насколько серьезны были слова Мигуэля, произнесенные в больнице. И ждала, что он скажет или сделает еще что-нибудь такое, из чего станут ясны его настоящие чувства к ней.
Но Мигуэль, казалось, забыл о своих обязывающих заявлениях. И это все более повергало Лору в отчаяние. Нет, он больше не избегал встреч с ней, как тогда, в последние дни стажировки. Впрочем, О'Брайан просто не мог этого делать. Не говоря уже о том, что они ели за одним столом, они оба теперь работали в штаб-квартире Корпуса мира. Это произошло после того, как у Лоры сняли послеоперационные швы, а врачи подтвердили нормальный ход выздоровления Мигуэля.
Каждый день стал для девушки сладкой агонией. Мигуэль был совсем рядом. И в то же время — бесконечно далек от нее. Он постоянно выдерживал дистанцию. Единственное, что оказалось общим, так это, пожалуй, прозрачный, пахнувший хвоей воздух Кито…
Но вот вечером, в одну из пятниц, через несколько дней после того, как Лоре было предписано в ближайшее время возвратиться в Сан-Габриел, они сели ужинать. И тут что-то изменилось в их отношениях. После десерта Мигуэль постучал пальцем по рекламной странице лежавшей рядом газеты и спросил:
— А что, если нам закатиться куда-нибудь в кино?
Она кивнула в знак согласия.
— Вот, в «Симоне Боливаре» идет «2001». Я бы с удовольствием посмотрел этот фильм.
