Утешителей я знал,Если дома тосковал.Всё в родимой сторонеСожалело обо мне.Был и долговечный холмЧеловечьей боли полн.С годом кратким мы вдвоем,Зная о конце своем,Шли дорогою одной —Я за ним и он за мной.Май пришел и распростерКолокольчиков ковер,Что синей воды, синейОтраженья неба в ней.С ветки желудь вниз упал,Бледный крокус отцветал.Осень шла в просторный дол.С ней и я тихонько шел,Как попутчик пешеход.Облегчал мне душу год.В сутолоке городскойЯ один с моей тоской.Будет каждый взгляд чужим,Повстречавшийся с моим.Он не горе разделить,А меня лишь оценитьХочет, полный суетой,Уязвленный нищетой.Здесь прохожий тороплив,Слишком сам он несчастлив,И для брата своегоЕсть лишь злоба у него.Перевод А. Кокотова
xlii
Веселый вожатыйСкитаясь утром раноТимьянной стороной(Ручьи блестели. ЗалитВесь мир был синевой),Я юношу увиделВ тумане на лугахС пером на круглой шляпеИ тросточкой в руках.И дружественным видомБыл утру он под стать,В глаза он заглянул мне,Чтоб за собой позвать.Куда? — спросил его я,Но он не отвечал,Показывал дорогу,Смеялся и молчал.И, за моими вожатымС весельем устремясь,Приязненные взглядыЯ всё ловил, смеясь.Над пастбищами (былиХолмы внизу тихи,Лишь только одинокоБродили пастухи),Над крышами домишек,Глядящих из садов,Всех мельниц мимо, мимоДалеких городов,Всё что-то обещая,Но слов не говоря,